ГЛАВА 1
ОХОТА
- Как же всё достало, - процедил с холодной яростью Муравей, отдирая от штанины присосавшийся хищный гриб. Зелёная склизкая дрянь, похожая по форме на половинку лимона, налипла на одежду ещё в лесу и теперь медленно ползла по ноге вверх, выискивая участок голого тела, который можно растворить кислотой и поглотить. Пока что гриб ничего не нашёл, а потому категорически не хотел отделяться от видавших виды стандартных штанов инсургента. Ругнувшись по-чёрному, Муравей свободной рукой достал из-за пояса нож, срезал порождение аномального леса вместе с куском материи и с наслаждением зашвырнул в камыши. Только теперь огляделся по сторонам.
Он стоял на берегу большого озера. Спереди кажущиеся бескрайним водное пространство, покрытое радужной химической плёнкой, позади сплошная стена деревьев с уродливо искривлёнными стволами. Со стороны озера тянуло прохладой, в ноздри бил терпкий запах водорослей. Муравей давно приметил это место на крупномасштабной карте. Возле таких водоёмов любят устраивать свои гнёзда гигантские утки. За утками-то он и пришёл сюда. Точнее, за их вкусным и невероятно питательным мясом, почти не тронутым радиацией. Какая сила заставила обычных водоплавающих птичек вымахать до двух метров в длину, Муравей не знал и знать не хотел, но его очень радовало, что гамма-лучи тут не замешаны. Чтобы там не говорили сумасшедшие эстеты, зацикленные на сталкерской романтике, но лишние рентгены человеку не нужны. Наелся Муравей этой романтикой по самое не могу, особенно зимой, в холодные и голодные дни. «Летом-то риск на каждом шагу (того и гляди засосёт какая-нибудь аномалия), а тут ещё и мороз под минус двадцать, и пищи негде достать. Короче, весело живётся вне фракционной базы. Хорошо хоть до весны дотянули…».
Нелёгкая жизнь сталкера наложила отпечаток и на физическое развитие Муравья. На смену щуплой комплекции компьютерного взломщика пришли накачанные мускулы силача. Многое приходилось делать вручную: отбиваться от монстров, разбирать руины в поисках укрытия, волочь с охоты здоровенные туши, рубить дрова для костра. В такой атмосфере поневоле качком станешь. И свихнёшься – тоже вполне реально. Бывший инсайдер до сих пор не мог забыть один случай, произошедший в конце января.
Тогда стоял страшный холод. Вся живность Зоны либо попряталась по своим норам, либо вымерла. Мародёрские рейды по заброшенным домам ничего не давали, а об ограблении склада одной из трёх фракций и речи не шло: тут целый отряд нужен. Была у Дениса мысль вернуться в «Четвёртую Фраку», только он опоздал. Армейскому спецназу удалось вычислить дислокацию Хирурга, и весь оппозиционный лимит накрыли на месте. Об этом Муравей узнал из инфо-сети, к которой периодически подключался, несмотря на риск быть обнаруженным. Одним словом, шансов на выживание практически не осталось. И вот однажды, когда они с Рысью лежали, обессилившие, в подвале полуразрушенного дома, плотно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться, Тамара на полном серьёзе сказала:
- Ден, я больше не могу, я не выдержу. Я слабее тебя, мне недолго осталось. Да и еды здесь на двоих не хватит. А ты должен выжить. Убей меня и подкрепись тем, что от меня останется. Ты дотянешь до оттепели, я уверена, но только без лишнего рта. А иначе мы оба умрём…
Денис тогда дар речи потерял от такого предложения. Потом, когда первый шок прошёл, он говорил очень долго, не умолкая, беспощадно расходуя на слова и на обжигающие эмоции драгоценную энергию. Он сказал, что ему легче себе руку отрезать и «подкрепиться» ею; что он либо сохранит её, Тамару, либо не выживет вообще; что он не отдал её растению-хищнику, не отдал кровожадному Лонелинессу, и аномальной зиме не отдаст, и вообще никому, пока жив сам; что всё будет нормально, всё обязательно образуется, только не надо сдаваться; чтобы она больше и думать не смела о самопожертвовании, и уж тем более об использовании себя в качестве пищи; чтобы боролась ради него, если ради себя уже не получается; чтобы… он говорил и говорил, в запале, уже не контролируя себя. Возмущался, поддерживал, просил, успокаивал, пытался перевести в звук всю ту бесконечно сложную информацию, которую давно хранил в своей душе. Тамара и не пыталась спорить, только теснее прижималась к его плечу, шепча: «Я тоже тебя никогда не оставлю… Я просто не хочу, чтобы ты умирал… Я люблю тебя…». Потом она потеряла сознание, и Денис с ужасом понял, что этот обморок – начало конца, что её истощённому организму просто неоткуда будет взять силы на пробуждение. Тогда он поднялся, превозмогая слабость и боль, и выбрался на улицу. Ему несказанно повезло: неподалёку от их убежища застрял в громадном сугробе, да так и замёрз насмерть топтун. Проваливаясь по пояс в снег, Денис добрёл до туши зверя, а потом долго пилил ножом мёрзлое мясо, пытаясь отрезать кусок. Он принёс домой небольшой ломтик, который хватило сил отколупать, но даже эта скудная пища стала спасением для Томы. А через два дня морозы резко спали, и наступила оттепель…
Муравей тряхнул головой, отгоняя от себя воспоминания полугодовой давности, поправил ремень самодельного дробовика, и зашагал вдоль берега, высматривая добычу.
Побродив над озером минут сорок, но не встретив ни одной птицы, Денис почувствовал, как внутри у него медленно закипает бешенство. Он был раздражён с самого начала, а неудачная охота только дополнительно портила настроение. Что-то непрерывно давило ему на сердце свинцовым грузом, затрудняя дыхание, мешая думать. Будто комок концентрированной тоски, горькой, как газ из перцового баллончика, но одновременно латентной, пассивной. Даже общество Томы не спасало его от мрачных мыслей. Хуже того, он стал ощущать за собой тягу к уединению. Нет, он не отдыхал в одиночестве, не наслаждался тишиной. Он просто медленно, но верно погружался в себя, проваливался в чёрную дыру, замыкался. Только сон давал передышку измученному сознанию, и то всего лишь на восемь-десять часов в сутки. «Это обычная усталость, или последствия ранений, - успокаивал себя Муравей, при этом сам чувствуя всю фальшь этих утешений».
Задумавшись, охотник потерял бдительность и очнулся только когда что-то большое, тёмно-бурое, с шумом рванулось вверх из прибрежного кустарника прямо перед ним. Лицо обдало мощным порывом ветра от гигантских крыльев, по ушам ударило басовитое кряканье, больше похожее на рёв молодой тигрицы.
- Твою дивизию! Вот ты где!
Вскинув дробовик, Денис прицелился в кружащую метрах в десяти над ним утку-переростка и выстрелил. Вниз упало несколько перьев, утка подскочила в воздухе, выдала особенно долгий вопль и полетела на юг, над озером, роняя вниз ярко красные капли. Муравей выпустил ещё три заряда ей вслед. Кряква перевернулась в воздухе и тяжело рухнула в воду.
- Вот блин! - с досадой проговорил Муравей. – Как я теперь её оттуда достану? В ней же килограммов тридцать!
Он сбросил на землю обрез, начал было раздеваться, намериваясь плыть за подстреленной уткой, но вдруг передумал. Вода в Мире-Дубль зачастую оказывается опаснее цианида. Особенно вот такая вода, в которой словно нефтяной танкер затонул. Решив отложить купание до лучших времён, Денис подошёл к кустам, из которых выпорхнула несостоявшаяся добыча, раздвинул ветки и заглянул в самую гущу. «Ну точно!». Утка свила себе здесь гнездо. Уютное такое гнёздышко из прутьев, мха, глины и ещё не пойми чего. В гнезде лежали десять яиц, каждое килограмма на 2. Яйца мутировавшей утки – жестокое испытание для вкусовых рецепторов человека, зато калорий в них просто через край, а калории – это жизнь. Так что поход можно считать удачным. Забрав с собой два яйца (тащить домой больше было бесполезно, всё равно скоро испортятся), слегка приободрившийся Муравей отправился в обратный путь. Нужно было ещё пройти пятнадцать километров по аномальным лесам, обходя стороной бывшую промзону, уничтоженную атомной бомбардировкой, чтобы добраться до дома, в котором они с Тамарой заняли покинутую каким-то хаем квартиру. «Хорошая норка, уютная, только отопления взять неоткуда. Осенью придётся опять перебираться на новое место. Впрочем, до осени ещё дожить надо…».
ГЛАВА 2
ВСПЫШКА
«Здравствуйте, товарищи офицеры. В эфире свежий выпуск новостной программы «Граница фракций» на радио «Наша армия». С вами как всегда я, старший лейтенант Слим. И начнём мы сегодня со срочного сообщения. Около трёх часов назад хакеры ОСН «Альфа» обнаружили на подконтрольной нашей фракции территории звено анималистов. На подавление вражеской активности были брошены Четвёртый и Шестой Отдельные лимиты. Семеро интервентов были блокированы и добровольно сложили оружие. В числе пленных оказался террорист Флуфер, предавший Экспедиционный Корпус и перешедший на сторону доггеров. Как сообщает руководство «Альфы», он является одним из организаторов массового убийства наших сослуживцев в октябре минувшего года. Напомню, тогда группа тяжело вооружённых бойцов неизвестной принадлежности атаковала походный лагерь союзных войск. В завязавшемся бою погибло пятнадцать человек, в том числе стратег вольных Лонелинесс и первый заместитель командующего фракцией военных майор Специал…».
Денис ткнул пальцем в кнопку на сенсорном экране ПДА, и голос ведущего в маленьком динамике смолк.
«Вот так. Флуфера взяли и наверняка расстреляют, если не придумают казни пострашнее. А ведь скоро до нас доберутся. И что я буду делать? Героически погибать? Или сдаваться? А Тома? Что с ней станет? Её тоже не оставят в покое, она же пособница террориста. Террориста по кличке Муравей. Военного преступника. Дерзкого фраера. Тупого животного. Простого парня с Земли-1, в которого так неосмотрительно влюбилась. И если её убьют, это будет на его совести. Это ему не живётся спокойно, не сидится ровно на заднице. Но как тут жить спокойно, когда вокруг только волчья грызня ради собственной наживы?».
Чья-то рука коснулась плеча бывшего инсайдера. Он обернулся.
- Я тебя почти не видела сегодня, - сказала незаметно подошедшая Тамара, - пропадал в Зоне до вечера, вернулся – хоть бы взглянул один раз… Сразу к себе в комнату, и не слышно тебя, не видно, - в голосе девушки не было упрёка или раздражения, только беспокойство и непонимание. – И так каждый день, уже почти месяц. Что с тобой творится, Ден?
- Ничего, всё нормально… - пробормотал Муравей, всё ещё погружённый в свои мысли.
- Да не нормально, я же вижу. Вижу и мучаюсь. Почему ты не хочешь мне рассказать, что у тебя на уме? Я пойму тебя, постараюсь понять, мы с тобой всегда были на одной волне. Ну не сидеть же вот так! - Неподдельная тревога, с которой Рысь произнесла эти слова, разом вернула Дениса к действительности. Он тяжело вздохнул:
- Вот ушёл я с базы «Феникс», побегал по Зоне, положил кучу народу. И что дальше? Чем я помог этому миру? Ничем я ему не помог, только жертвы преумножил. Сколько на мне трупов висит? Двадцать? Тридцать? А у них тоже своя правда была. И что самое страшное, их тоже можно понять! Даже терровойна, которую я пытался развязать, это вовсе не выход, а второй апокалипсис. Вот живём мы сейчас с тобой вдвоём на окраине, и вроде жизнь начинает налаживаться. А прилетит завтра вертолёт с лимитом хаев на борту, и конец настанет нашей жизни. В прямом смысле. Но если даже не убьют нас, то куда дальше двигаться? Куда и зачем? Я устал, Тамара, устал! – Он сам не заметил, как перешёл на крик. – Мне тошно от этого города! Тошно от этого пустого существования! Мне на луну выть хочется! По-волчьи! Нахрена я вообще подвязался кого-то спасать? Я с Дублем никак не связан! Ничего моего здесь нет! Пусть спасают себя сами! Мне всё ультрафиолетово! Всё и все! Слышишь? Все без исключения! Кисель бы вас всех растворил к собакам! Довели свой мир, а теперь сопли распускаете! Ёшкин кот, я даже Лонелинесса понимаю отчасти! Расходного материала тут навалом! Безвольного материала!
Муравей натолкнулся на взгляд собеседницы и резко замолчал. Он ещё никогда не видел у своей Томы таких жёстких, ледяных глаз.
- Я поняла, - произнесла она чужим голосом, - теперь я всё поняла.
Потом стремительно развернулась и вышла в прихожую. Хлопнула внутренняя дверь, затем глухо закрылась наружная бронированная створка, заботливо установленная прежним хозяином квартиры для защиты собственной шкуры. Наступила звенящая тишина.
Денис сидел, как оглушённый. Адреналин, выброшенный в кровь неожиданной вспышкой ярости, медленно сходил на нет, оставляя ощущение разбитости и вины. Он посылал подальше весь Мир-Дубль, забыв, какой неразрывной нитью связан с ним; он реабилитировал дело Лонелинесса, не подумав в запале, что перед ним стоит та, которая чуть-чуть не стала тем самым «расходным материалом» в руках высокоуровневого анархиста; он кричал «довели свой мир» той, чью жизнь навсегда разделил на до и после термоядерный взрыв. «Мне всё ультрафиолетово! Всё и все! Слышишь? Все без исключения!». «Без исключения». Он целился в надоевшее окружение, а попал в Тамару. И рикошетом – в себя. Облил грязью, растоптал ногами и послал на все четыре стороны. Просто и незатейливо. «Ты меня достала, только на питание для артефактов и годишься! И вообще, меня тошнит от тебя» - вот что он только что сказал ей почти прямым текстом. Ей! Тамаре! Несколькими словами перечеркнул полгода. Да что там полгода! Всё их совместное будущее. Всё своё будущее…
Дальнейшие события почти полностью стёрлись из памяти Дениса. Он куда-то бежал по бесконечному лабиринту улиц и переулков, нырял в тёмные вонючие подъезды и возвращался назад ни с чем. Звал, снова и снова выкрикивая в пустоту имя любимой, в приступе отчаяния палил в воздух. Он частично добился своей цели – привлёк к себе внимание. Вот только внимание не того, кого хотел. И совсем не такое внимание. За очередным поворотом перед ним выросли, словно из-под земли, двое людей в бронежилетах поверх аномальных костюмов, с надвинутыми на лица кислородными масками.
- Экспедиционный Корпус! – прогудел в противогаз один из них. – Бросай оружие!
Муравей начал стрелять. Дробовик грохнул два раза подряд, говорившего бойца бросило на землю. По второму солдату Денис промахнулся, но и у первого защита была явно усилена стальными пластинами, потому что через секунду он уже вскочил на ноги и синхронно со своим товарищем швырнул под ноги Муравью цилиндрик светошумовой гранаты. Двойной взрыв, словно удар кувалдой по голове, и инсургент потерял сознание. Окружающий мир исчез, отступил во вселенскую тьму. Перед глазами остался только маленький белый огонёк. Он то ярко вспыхивал, то заметно ослабевал, словно пульсируя с частотой два раза в секунду: «тук-тук, тук-тук, тук-тук…». Колебания постепенно ускорялись, пульс перешёл в вибрацию, потом прекратился совсем. Огонёк горел ещё секунду на полную мощность, а затем и вовсе пропал, словно электричество выключили.
ГЛАВА 3
ДЕТИ НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТЫ
Открыв глаза, Муравей увидел, что находится в небольшой квадратной комнате, освещённой единственной лампочкой на шнуре под потолком. Голые бетонные стены, запах сырости в воздухе, привинченный к полу металлический стол. В кресле за столом, прямо напротив Дениса, сидел мужчина лет двадцати пяти в военной форме без знаков отличия. Самого инсургента разместили, судя по ощущениям, на аналогичном сидячем месте, только, в отличие от военного, заботливо зафиксировали руки на подлокотниках широкими ремнями. «Скорее всего, изолятор где-то в подвале базы ЭК МО, - сделал вывод бывший инсайдер. – А этот тип напротив – дознаватель, сейчас допрашивать начнёт. Похоже, я капитально влип…».
- Приветствую, господин Муравей, - заговорил «дознаватель», заметив, что арестант пришёл в себя. – Хотя, мне, возможно, следовало бы обращаться к вам «товарищ Муравей»?
- Хоть «ваше благородие», - неприветливо бросил Денис, глядя на собеседника с раздражением. – Давайте ближе к делу, эммм…
- Капитан Сталкер91, командир отряда «Витязь». Можно просто «капитан» или «Сталкер».
- Сталкеров в Дубле как доггеров нерезаных, просто капитан. Оригинальный позывной вы себе выбрали…
- В вашем положении, товарищ Муравей, я бы не был столь ироничным. Не стану ходить вокруг да около: сейчас решается вопрос вашей жизни и смерти. Вы обвиняетесь сразу по многим статьям, в том числе – в нарушении перемирия по территории, невыполнении приказа, вооружённом сопротивлении при задержании, а главное – в убийстве неофициального лидера нашей фракции, также известного как Специал. По совокупности этих преступлений, вам грозит смертная казнь.
- Чего же вы ждёте? Хотите услышать моё последнее слово? Ну так слушайте: ваша информация верна. Я организовал ликвидацию Специала, я сносил вашу и собачью территорию. Подтверждаю, но не раскаиваюсь. Теперь можете расстреливать.
- В вас силён юношеский максимализм, помноженный на суицидальные наклонности. Не героические даже, а суицидальные. Подумайте, Денис, хорошенько подумайте. В конце концов, мне достоверно известно, что ваша смерть не всем принесёт счастье. Есть один человек, которому это очень не понравится. А вам небезразлично, что он почувствует. Разве не так?
- Во-первых, откуда вы знаете моё реальное имя? А во-вторых, кто по мне заплачет – это не ваше армейское дело. Ваше дело – стрелять. Вот и стреляйте, а не давите мне на жалость!
- Вот видите, - голос Сталкера91 стал мягким, вкрадчивым, - вы выходите из равновесия. Значит, вам далеко не всё равно. Как на свою жизнь, так и на её…
- Шли бы вы аномальным лесом, капитан. Это ясно?
- Ну зачем же такая агрессия? – всплеснул руками командир «Витязя». – Всегда получается: хочешь сделать доброе дела, а на тебя ведро помоев выливают. Вы же всегда укоряли хаев именно за это, а сами-то, сами! Я хотел предложить вам альтернативный вариант развития событий. Нам не нужна лишняя кровь и лишние страдания. Преступники нам тоже не нужны, но существуют разные способы искупить свою вину. Гораздо более гуманные, чем позорная смерть. Вы сможете принести пользу не только себе и своей возлюбленной, но и…
- Тамара у вас? – не выдержал Денис. – Хотите заставить меня выполнять работу на благо ваших хаев под страхом её смерти?
- Нет, она не у нас, но сейчас наши хакеры предпринимают все усилия, чтобы вычислить её местонахождение. Она тоже причастна к налёту на военных. Но, если вы справитесь с заданием, мы обещаем вам обоим полную амнистию. Никакого преследования, живите спокойно. Хоть на нашей базе, хоть в мой отряд вступайте.
- Не верю, - как можно твёрже заявил Муравей. – Не верю я в такой бесплатный сыр.
- А кто сказал, что сыр будет бесплатным? – искренне удивился капитан. – Но он того стоит. Я вам больше скажу: миссия, которую мы хотим вам предложить, полностью соответствует вашим идеалам.
- Политическим идеалам? Решили развязать терровойну с собаками и предоставляете первый чип мне? – Денис деланно рассмеялся.
- Нет, политика тут не причём. Я говорю о высших ценностях, которым верен каждый нормальный человек. А вы человек нормальный, только слегка зацикленный. Ни совесть, ни сострадание вам не чужды. Убеждения не совпадают с нашими, ну и тьфу на них. Забудьте о хаях, сейчас речь идёт не о сильных мира сего. Мы все не ангелы: и вы, и я, и наша элита.
- Самокритично…
- Выслушайте меня внимательно, пожалуйста. Потом у вас будет право сделать выбор.
- Говорите, - после секундной паузы отрывисто произнёс Денис.
- Совсем недавно наши учёные разработали устройство, не имеющее аналогов ни в Мире-Дубль, ни на Земле-1, - начал Сталкер. – Оно было создано на основе так называемых аномальных технологий, то есть артефактов. При включении прибор генерирует в пространстве вокруг себя особое поле, по свойством похожее на аномалию «Сияние». Знаете такую?
Денис кивнул. «Сияние» - редкое явление, вызывающее в человеческом организме ускорение процессов синтеза, что приводит к быстрому заживлению ран.
- Так вот, - продолжал Сталкер91, - наш прибор, получивший условное название «Хиллер-57», даёт мощность на два порядка выше, чем «Сияние». Поле настолько сильное, что восстанавливает даже повреждённые предметы (при условии, что повреждения были нанесены недавно). Иными словами, если поставить «Хиллер» в десяти метрах от раненого с распоротым животом, у него выпавший кишечник синтезируется с нуля, кожа и мышцы срастутся, потерянная кровь регенерируется, инфекция нейтрализуется, - и всё это минут за пять. А на расстоянии одного метра даже труп оживёт. В прямом смысле. Не «муляж» будет, а живой человек с прежним сознанием и без нарушений в организме. Одним словом, настоящая панацея.
- А для компенсации лечения одного, эта ваша панацея выпустит кишки другому?
- Нет, это вам не артефакт Лонелинесса. Никаких негативных явлений, кроме большого энергопотребления, «Хиллер» не вызывает.
- Уже и про Лонелинесса с его артом пронюхали. Ну ладно, я-то тут причём?
- За городской чертой, в районе с благоприятной аномальной обстановкой, существует база наподобие фракционной. Только это не четвёртая фракция, а засекреченный форпост военных, опорный пункт для освоения отдалённых земель. Кроме бойцов специальных подразделений и научных сотрудников, на базе находится много мирных жителей, беженцев из центральной части Города. Собственно, именно они изначально создали лагерь в этом секторе, а Экспедиционный Корпус уже позже взял их базу под защиту, сделав ставку на освоение и заселение аномальной зоны. Буквально шесть дней назад на форпост напала огромная стая хищных птиц-мутантов. Охранные роботы не смогли эффективно противостоять удару с воздуха. Выжило только шестьдесят человек из четырёхсот десяти, да и те легко не отделались. Ввиду нетранспортабельности большинства пострадавших, а также в связи с исключительной важностью этого форпоста для фракции, было решено отправить туда вертолёт с «Хиллером» на борту, чтобы оперативно оказать людям помощь прямо на месте. Однако через час после взлёта с центральной базы пилот подал сигнал бедствия, после чего связь с машиной была потеряна. Предположительно, вертолёт попал в воздушную аномалию и упал в районе посёлка Полёвкино. До места крушения добраться так и не удалось, потому что Полёвкино находится буквально под куполом из смертельных ловушек: и по земле, и по воздуху туда путь закрыт. Пришлось смириться с потерей единственного рабочего образца «Хиллера-57» и действовать старыми методами. Кого удалось вывезти дополнительными авиарейсами, тех доставили в лазарет на базе ЭК МО. Но традиционная медицина оказалась малоэффективна против страшных ран, нанесённых монстрами. На сегодняшний день в живых остаётся только пятнадцать человек, в том числе пятеро детей. Их дальнейшая судьба зависит от того, успеют ли наши научники за два-три дня изготовить новый «Хиллер». А они точно не успеют. Где же найти выход?
- Собрать отряд уголовников с расстрельными приговорами и послать в Полёвкино на верную смерть. Авось повезёт одному, и он «Хиллер» притащит. А не повезёт, так их и не жалко, - наконец дошло до Муравья.
- Нет-нет, Денис, вы слишком утрировали ситуацию. Мы основательно изучили препятствия и выяснили, что примерно раз в сутки часть аномалий дезактивируется, и в куполе на несколько секунд открывается проход. Если постараться, можно через него проскочить. Что творится там, в самом посёлке, никто не знает.
- А где гарантии, что вы мне сейчас не дезинформацию заливаете про этих беженцев? Достанете «Хиллер» с моей помощью, будете потом своих авторитетов после мордобоя латать…
- Никого латать мы не сможем физически, прибор одноразовый. А что до раненых… - Сталкер положил на стол перед Денисом свой ПДА, - Смотрите. Этот снимок мы нашли в наладоннике одного из погибших. Судя по дате, он был сделан буквально за четверть часа до налёта.
На экране была обычная семейная фотография: улыбающийся мужчина в военной форме; рядом с ним женщина с младенцем на руках; мальчишка лет двенадцати, как две капли воды похожий на отца; маленькая девочка с не по-детски серьёзным лицом; все четверо стоят на фоне двухэтажного здания, на фасаде которого полуметровыми буквами выведено: «ЗОНА НЕ ПРОЙДЁТ!». Капитан смахнул пальцами по сенсору, открывая новое изображение. Муравья замутило, он отвернулся, изо всех сил стиснув зубы.
- А это уже оперативная съёмка. То же место в первые минуты после трагедии, - совершенно бесцветным голосом прокомментировал Сталкер91.
За три года жизни в Городе Денис видел много жутких сцен насилия и смерти. Он не привык к ужасам Зоны - к этому привыкнуть просто невозможно – но научился стойко переносить их. Совершенно необходимый навык для инсайдера, желающего не только выжить, но и сохранить рассудок. В данном случае наилучшим способом избежать сумасшествия было просто лишний раз не смотреть на картинку, которую ему продемонстрировала беспристрастная техника.
- Им удалось выжить, - долетели словно издалека слова капитана ЭК МО, - но сейчас их в состоянии спасти только «Хиллер-57». Вы можете не верить нам и пойти на расстрел, это ваше право, но тогда вы станете убийцей. Не революционером, уничтожившим Специала, а обыкновенным серийным маньяком, чья гордость прервала жизни мирных людей. Они не воевали, они даже не сумели защитить самих себя в критической ситуации. Они всего лишь хотели жить дальше…
- Не надо разжигать во мне сострадание, - тихо проговорил Денис, - и так погано от ваших оперативных съёмок. Кто идёт со мной в Полёвкино?
- Ещё одиннадцать человек. Вас будет ровно лимит.
- Вы им всем рассказали эту историю?
- К сожалению, многие из них просто не чувствительны к подобного рода происшествиям. Они сами убивали сотнями, и детей тоже. На них действует только конкретная угроза: «вернётесь без контейнера с оборудованием, будете расстреляны на месте». К вам это также относится, Денис. Только вы не просто террорист, вы террорист идейный. Вас расстрелом не напугать. Вы контейнер из разбитого вертолёта достанете, рассмеётесь и сунете в ближайший гравиконцентрат, чтобы только не упрощать жизнь фракции военных. Чтобы мы ненавистных вам хаев не лечили с его помощью и успехов в войне за Город не добивались. Но если речь идёт о детях, тогда всё меняется с точностью до наоборот. Вы всегда обвиняли нас в геноциде мирного населения, теперь вам представился шанс подправить ситуацию. Дети-то не в чём не виноваты…
- Детьми прикрылись, - безнадёжно вздохнул Муравей. – Выбора мне не оставили. Когда сбор лимита?
- Никто никем не прикрывается, - мягко сказал Сталкер, - вы заблуждаетесь насчёт нашей жестокости. Начало операции назначено на полдень завтрашнего дня. Сейчас около восьми вечера. Пока отдохните, освойтесь в коллективе, выспитесь, в конце концов. Если… Когда вернётесь с задания, мы с вами ещё поговорим. О вашем прошлом, о вашем будущем, о текущей геополитической ситуации. Реальной ситуации, а не вашем видении её.
- Руководство у вас ещё то, капитан Сталкер, - мрачно ответил инсургент. – Я уже допускаю, что вы в самом деле верите в то, что говорите. Только вы сами заблуждаетесь. Ваши бы слова, да Моторнову в уши…
ГЛАВА 4
ЗАВТРА В БОЙ
Выйдя из камеры для допросов, Муравей и Сталкер в сопровождении накаченного охранника миновали длинный коридор, прошли очень серьёзную, словно противоатомную дверь со сканером сетчатки, ещё немного поплутали по лабиринтам милитаристской подземки и остановились возле ещё одной бронированной створки, только уже с кодовым замком. Капитан набрал на кнопочной панели шестизначный пароль и обернулся к заключённому:
- Здесь временно размещается личный состав Первого Штрафного лимита. Обстановка не совсем домашняя, но по сравнению с пулей в лоб всё равно неплохо, так что располагайтесь.
- А есть ещё и Второй лимит? – не удержавшись, полюбопытствовал Денис.
- Нет, ваш – пока единственный.
Потянув за металлическую ручку, Муравей распахнул тяжёлую дверь и вошёл в помещение. За спиной гулко ударила вернувшаяся на место створка, звонко щёлкнул магнитный запор.
Камера очень напоминала ту, в которой они беседовали со Сталкером. Увеличенные размеры, да нары вдоль стен – вот и все отличия. На нарах расположилось семеро мужиков с лицами формата «Не подходи – убью!», ещё четверо собрались тесной кучкой в дальнем углу и о чём-то шушукались. При появлении Муравья шушуканье как по команде прекратилось, и одиннадцать пар глаз недобро уставились на новоприбывшего.
- Это ещё что за тип? – выступил вперёд один из шептавшихся. – Эй, чувак, ты какого сюда припёрся?
- Да он не припёрся, его вояки позорные припёрли! – аж подпрыгнул на койке маленький, даже на вид шустрый человечек. – Сначала это самое, а потом к нам припёрли, использованного!
- Беркут, сожрал бы ты свои дебильные шуточки, - огрызнулся на шустрого сосед, - сразу видно, что ты собака!
- Кто тут собака?! – взвился Беркут. – А ты трус хренов, лапки кверху и сдаваться!
- Я не трус, я такой, как все, - с достоинством парировал тот, кто назвал Беркута собакой, - ненавижу выскочек, которые хоть чем-то выделяются из толпы. Большинство решило сдаться, я подчинился решению большинства. И сдался я не нубам каким-нибудь, а хаям! Хаи рулят!
Риторика этого штрафника показалась Муравью знакомой. Он сделал пару шагов в его сторону, и вдруг узнал инсайдера.
- Флуфер? Ты что ли?
- Я-то Флуфер, а ты кто такой?
- Ба! – воскликнул подошедший «шептун», - Да это же Муравей! Тот самый, которого к нам Ястреб направил! Глядите-ка, и его сграбастали! – он протянул Денису руку. – Я Некромант из «Четвёртой фраки». Видел тебя мельком на хазе, пока вас с Мясником не замели в рейде. Мы думали, что ты там же остался. Потом от «Синдиката» сигнал приняли, что вы с Флуфером целую кодлу волов и вояк урыли, и пахана их, Специала, тоже прикончили. Это было круто! Мы два дня отмечали! Хирург ещё сказал, что без командира вояки расклеятся, и можно их будет голыми руками брать. Только не расклеились, падлы. Налетели ночью на двух вертушках, через крышу в подъезд ворвались. Хирурга убили. Всех наших убили, сволочи! Я один в окно успел сигануть, полгода по зоне чалился, пока не вычислили и в эту тюрягу не бросили. Теперь дохнуть пошлют, - он смачно сплюнул на пол. – Ну не сволочи ли?
- Что, Муравейник, допрыгался? – Флуфер наконец-то узнал давнего приятеля. – Как же ту допустил, нубьё?
- Лучше расскажи, как ты попал к собакам. Я тебя с той ночи, когда мы арт у Лони свистнули, ни разу не видел.
- Не к собакам, а к доггерам, дебила кусок! – взвизгнул Беркут и разразился отборным матом.
- Да я сам к ним перешёл, - не обращая внимание на буйного сокамерника, объяснил Флуфер, - я ведь Спеца замочил, мне к военным путь был заказан. А собакам мы с тобой, вроде как, не навредили сверх обычной межфракционной меры. Они меня чуть ли не с радостью приняли. Вступил в стаю, в звено записался. А вчера… Вчера пошли мы с ребятами артефакты искать. У меня сканер пищал, что на армейской территории лежит несколько штук. Ну и замешкались слегка на месте. Тут нас и окружили. «Сдавайтесь!» - кричат. Наши хаи посовещались и решили выходить по одному с поднятыми руками. А я всего лишь мидл, я должен подчиняться. Это только ты у нас выскочка и не умеешь работать в команде.
- Точно! – к ним подскочил ещё один боец, смутно знакомый Муравью. – Этот придурок на твоём месте укололся бы коксом и пошёл на прорыв. Тут бы его и тюкнули, идиота. А сейчас хоть какой-то шанс выжить есть. Куда нас там отправляют? В деревню Мышкино?
- Полёвкино, - поправил его Флуфер. – Муравей, это Омен. Предатель и неадекват. Он сначала у вольных обитался, потом к нам перебежал. Отнеслись к нему по-человечески, в шифр мидловский добавили, все дела. Только он, блин, без срача жить ведь не может! Вернулись мы после боя одного на базу, он и начал истерить, как девчонка. Все мы, мол, косые твари, сражаться не умеем, собакам поддаёмся и всё в таком духе. Я его и пнул на хрен с канала. Сказал, чтобы катился из фракции куда хочет. Ну он и покатился к догерастам. Это всё ещё до истории с Лоней было. А позавчера Омен в пятом секторе на тягу попался, ну и сдался в плен. Был бы изначально нормальным, сидел бы сейчас в личной комнате на военной базе, а не в тюряге.
- Да заткнись ты, - без особой агрессии в голосе заявил Омен. – Сил не было смотреть на то, как вы, вояки, нубите.
- Хорош лаяться, - вступил в разговор молодой парень, ровесник Муравья. – Расслабились? На подъёме, что вам расстрел отменили? Рано радуетесь! Я не знаю, что это за Полёвкино такое, никогда о нём не слышал, но только там точно не санаторий. Из нашего лимита завтра, дай Бог, трое живыми вернутся. Знаете, за что меня сюда отправили? Я младший лейтенант ЭК МО. Был младшим лейтенантом, пока не побывал в лимитном бою на юге. В меня собачники дымовую шашку кинули, а я им в ответ коктейль Молотого бросил. Только из-за дыма не сориентировался, попал на позицию наших автоматчиков. Один заживо сгорел, другому осколком электронный наводчик расхреначило, командиру лимита тоже досталось. А собаки моментально ситуацию прочухали, навалились как сумасшедшие. Короче, бой мы просрали. И всё по моей милости. Сомневаюсь, что после такого финта мне кто-нибудь станет наказание смягчать, тем более я далеко не самый сильный боец из южан. А вывод? Эта штрафная экспедиция, она хуже расстрела. Медленная и мучительная смерть, вот что нам готовят! Там, внутри кольца аномалий, радиация, небось, как в чернобыльском реакторе, плюс ловушки на каждом квадратном метре. Вот и боятся наши спецназовцы лезть туда, штрафников посылают. Поняли, чем пахнет?
После такого эмоционального спича угомонился даже Беркут, до этого момента непрерывно бубнивший ругательства в фоновом режиме. Заключённых проняло. Они задумались, и мысли эти были чрезвычайно мрачные.
- Завали трепало, - угрожающе процедил Омен, надвигаясь на оратора. В камере стремительно нарастало напряжение.
Ситуацию разрядил троекратный электронный писк, вслед за которым в дальней стене открылась ниша. В нише стоял исходящий паром котелок. По камере поплыл аппетитный запах варёного мяса.
- О, пацаны, жрачка приехала! – перегнувший палку солдат с облегчением воспользовался возможностью переключить внимание товарищей по несчастью со своей персоны на баланду. – Налетай!
- Фффффф… - со свистом выдохнул Омен, отворачиваясь от него, - Жрачка – это дело. Только где бухало? Они нас что, за мужиков не считают? Отсутствие баб я ещё могу пережить, но какого хрена здесь не подают нормальную выпивку? Придурки!
- Он такой, - подмигнул Муравью Флуфер, - не обращай внимания. Кстати, а Рысь-то твоя где? Так давно её не видел. Кровь, понимаешь, за неё проливал, а на результат и поглядеть толком не удалось.
Денис промолчал. В этот момент он во всей полноте ощутил пустоту, образовавшуюся в душе после той глупой ссоры. «Тома, как бы я сам хотел знать, где ты сейчас…».
* * *
Страх. Тоска. Тянущее непонимание. Нужно куда-то идти, но неясно, куда именно. Пустынная улица, слой пыльцы под ногами, за разбитыми окнами домов зловеще двигаются полупрозрачные тени. Издалека доносится протяжный вой какого-то мутанта.
Несколько неуверенных шагов вперёд. Странно, куда-то исчезло эхо. Стены поглощают звуки и не возвращают отголосков, словно тяжёлая ткань. Замешательство. Быстрый взгляд назад по улице, потом - на провалы окон: всё та же пыльца, всё те же тени.
Оглушительный рёв разрывает тишину. Это не голос хищной твари, это низкий хрипловатый гул, не имеющий источника и доносящийся, кажется, со всех сторон сразу. Налетает ветер. Он стремительно усиливается, поднимает в воздух облака янтарной пыльцы, закручивает её гигантской воронкой, уносит в небо. Закладывает уши. Воздух рвётся из лёгких, словно при резком выдохе, и вдохнуть его обратно никак не получается. Желудок словно выворачивается наизнанку, выталкивая наружу своё содержимое. Колени подгибаются, падение на землю. Жуткий звон в ушах, заглушающий рёв смерча. Боль по всему телу. Свет меркнет. Удушье. Вокруг не осталось ни капли живительного кислорода. «Вакуумная аномалия! Нет! Нет! Вдохнуть хотя бы один раз! Дышать! Жить! Нееееееееееееееееееееет!!!».
* * *
- Чё орёшь, зараза такая?! Перебудишь всех на хрен!
Денис лежал на спине, тяжело дыша, будто и вправду только что выбрался из вакуумной ловушки. Над ним склонился Флуфер.
- Ты сейчас так вопил, как будто тебя на куски резали, - пояснил он. – От хаев во сне отбивался, да?
- Ага, - прохрипел Муравей на автомате, не осознав сути вопроса.
- Рано ты развоевался. Поберёг бы силы до завтра и не мешал спать другим, - толи раздражённо, толи сочувственно сказал убийца Специала и отошёл.
ГЛАВА 5
ПРОРЫВ
- Граждане бандиты! – говорит рослый подполковник, оглядывая строй штрафников. – Вы все совершили тяжкие преступления против межфракционного права вообще и против фракции военных в частности! Каждый из вас заслуживает, как минимум, трёх последовательных расстрелов, и лично я с удовольствием нафаршировал бы ваши туши свинцом прямо здесь и сейчас! Но мы не кровожадные убийцы! В отличие от вас и вам подобных, у бойцов Экспедиционного Корпуса сохранилась человечность! Поэтому сегодня… - он делает многозначительную паузу, - вам даётся шанс искупить свою вину благородными делами!
Лимит стоял посреди поля, некогда засеянного злаками. Теперь от искусственной биосистемы осталась лишь невысокая трава. Самая обычная травка, без всяких видимых мутаций. Но Зона - есть Зона, и законы компенсации никто не отменял: далеко впереди, как раз за спиной вещавшего офицера, непрерывно били в землю под прямым углом молнии. Они переплетались, образуя сплошной электрический занавес. Нереальности происходящему добавлял тот факт, что всё происходило в полной тишине, без намёка на гром.
- Ваша задача, - продолжал подполковник, - прорваться в населённый пункт Полёвкино, который находится внутри кольца аномалий, найти там бронированный контейнер с маркировкой «HL57B18» и доставить его обратно в целости и сохранности. Скоро в аномальном кольце появится узкая брешь, - красноречивый жест в сторону разрядов, - через которую вы должны проникнуть на территорию. В этом районе глубина преграды составляет около пятисот метров, а проход открывается всего лишь на двадцать две секунды. Это значит, что если вы попрётесь туда пешкодралом, то поджаритесь, не пробежав и половины пути. Прорыв будете осуществлять на автомобиле, - он указал на стоявший в стороне открытый грузовик. - Кто водить умеет?
- Я, - выступил вперёд один из лимитчиков. По неуверенному виду бойца было ясно, что шофёрский опыт его стремится к нулю, но никто больше не изъявил желания оказаться за рулём. Муравей надеялся, что это наилучший вариант из возможных в данной ситуации.
- Так, - скептически взглянул на него подполковник, - видишь вон те две красные линии? Они обозначают ширину прохода и направление на него. Держись строго между ними, иначе промахнёшься на хрен. На обратном пути ориентиров не будет: с той стороны разметку рисовать было некому.
Водитель обречённо кивнул. Он серьёзно трусил. Только вот Беркут выглядел ещё хуже: истекал потом на прохладном ветру, вертел головой, бросая на окружающих панические взгляды. Денису тоже было не по себе, но он старался не показывать своих эмоций. К тому же, инстинкт самосохранения частично перекрывало беспокойство… да нет, уже настоящий страх за судьбу Тамары, дополнительно подкреплённый ночным кошмаром. «В Городе повсюду ловушки. Собачий плен – далеко не самое худшее, что может ожидать одинокого безоружного путника, тем более женщину. Стоп, этими мыслями я ей не помогу, а свою бдительность ослаблю. Сосредоточился на деле!».
- Проходы открываются каждые двадцать четыре часа на всё те же двадцать две секунды. В ПДА всех членов отряда установлен соответствующий таймер, так что, если мозги есть, не прозеваете возвращение. За минуту до появления бреши раздастся звуковой сигнал – самое время начинать разгон с километровой дистанции. В кузове, - офицер повернулся к остальным штрафникам, - находятся комплекты экипировки и оружие – голыми вас не пошлём. И да, можете не особо трястись над объектом. Контейнер надёжно защищён и выдерживает прямое попадание из гранатомёта. Вопросы есть?
Молчание.
- По машинам! Готовность пять минут!
Лимитчики смешали строй и кучей бросились к грузовику. Флуфер первым перемахнул через борт и принялся рыться в составленных на дне баулах с амуницией.
- Стандарт! – громко возмутился он. – Стандартные тряпки! Вы издеваетесь! В картоне на такое задание!
- Смертникам хатшмот не положен, - мрачно ответил антигерой южной войны, так неудачно промахнувшийся по доггерам коктейлем Молотова. Позывной у него оказался амбициозный: Маршал.
Флуфер послал Маршала к тварям и с отвращением принялся облачаться. После магазинного бронежилета с тремя стальными пластинами он никак не мог смириться с понижением качества защиты. Муравей напротив чувствовал себя в штабной экипировке вполне комфортно, потому что всю жизнь носил исключительно её. Оружие оказалось достойное и в достаточном количестве, чтобы иметь возможность выбирать. Муравей отыскал свой самодельный дробовик, с которым был захвачен военными, для ближнего боя взял короткий широкий меч, а на экстренный случай – пару гранат. Шофёр, прозвище которого Денис напрочь забыл, поспешно нахлобучил на голову стандартную каску, принялся было возиться с армированной курткой, потом бросил это занятие и плюхнулся в водительское кресло. Тихо матерясь, запустил двигатель.
- Две минуты! – крикнул Беркут, вглядываясь в экран своего наладонника. – Что вы копаетесь?! – он протиснулся к панели управления. – Не успеем!
Муравей встал у правого борта, посмотрел вперёд. Машина стояла у начала контрольных линий, между которыми было метров десять. Красные полосы доходили почти до самой стены молний, но шагах в ста от неё обрывались. Наверное, военные решили не рисковать, напыляя краску вплотную к смертельно опасной аномалии. На некоторое время воцарилось напряжённое молчание. Лимитчики достали ПДА и вглядывались в большие красные цифры на экранах. «01:03… 01:02… 01:01…». Все устройства разом заверещали.
- Гони! – к воплю Беркута присоединилось ещё несколько голосов.
Шофёр шумно выдохнул и вдавил педаль газа. Мотор взревел, Муравья рвануло назад, он удержал равновесие, вцепившись в край кузова. Машина тяжело покатилась вперёд, с каждой секундой увеличивая скорость. Крепнущий ветер обдувал лицо, подполковник с конвойным звеном остались позади, а спереди приближалась бесшумная электрическая смерть. Молнии и не думали выключаться. Водитель вцепился побелевшими пальцами в руль, устремив взгляд слезящихся глаз на аномалию. На лицах людей застыло напряжение, смешанное со страхом.
Тридцать секунд…
- Эй! Потише! - заорал Беркут. – Слишком быстро!
Шофёр не ответил, только прибавил газу.
- Слышишь, придурок! – не унимался маргинал. – Сгорим! Мы все сгориииииим! Да стой же тыыыы! Тормози, сволочуга!
- Не останавливаться! Ни в коем случае! – надрываясь, кричит Маршал.
Пятнадцать секунд…
Беркута затрясло. Широко раскрытыми от ужаса глазами он всматривался в несущуюся на него стену разрядов. Пригнув голову от ветра, Муравей чувствовал, как бешено стучит сердце, словно пытаясь разорвать грудную клетку и выпрыгнуть на землю, чтобы только не лететь в лапы высоковольтной ловушки.
Десять секунд…
Инсургенту тоже стало казаться, что грузовик пройдёт оставшиеся метры быстрее, чем счётчик в наладоннике дойдёт до нуля. А если даже второе произойдёт раньше… «Что если вояки ошиблись в расчётах? Что если и нет никакого прохода? Может быть, это просто предсмертная пытка: подарить надежду, заставить бояться, а потом сжечь? Нет, слишком неоправданные затраты ресурсов. Оружие, сам автомобиль - это всё ведь цену имеет…».
Пять секунд…
Внезапно контрольные линии заканчиваются.
- Стоооооооооооооооооооой! – Беркут бросается на водителя, рвёт из его рук руль. Машина виляет, отклоняясь от курса. Сбив по пути другого бойца, Маршал рывком достигает запаниковавшего лимитчика, отбрасывает его в сторону. Шофёр отчаянным движением выравнивает грузовик.
Две секунды…
Перед самым бампером в землю ударила молния.
- Ааааааааааааааааааааааа! – издав нечеловеческий вопль, Беркут прыгнул через борт, перекатился, вскочил на ноги и помчался назад, прочь от аномалии.
Ноль секунд!
Когда до финиша оставалась пара метров, огненная сеть вдруг разорвалась. В ней образовалась арка шириной в десять метров и высотой не больше трёх. Грузовик влетел в неё и помчался по открывшемуся туннелю. Над головой бешено сверкали, искрились, но не доставали до людей смертоносные разряды.
Обернувшись назад, Муравей увидел, как Беркут несётся по полю в обратном направлении. Он всё ещё кричал, размахивая руками. От вертолёта навстречу ему направился военный с винтовкой. Увидев его, штрафник будто пришёл в себя, остановился, оглянулся и заметил безопасный проход внутрь аномалии. Он развернулся, бросился было назад, но тут же понял, что не успеет преодолеть туннель за оставшиеся секунды, и в растерянности снова обернулся к подходившему солдату. Конвоир поднял оружие. За рокотом мотора Денис не расслышал выстрела, только увидел, как Беркут взмахнул руками и упал на спину. А затем грузовик выехал из туннеля, и тот почти сразу пропал, сменившись прежней стеной молний. Водитель остановил машину, заглушил двигатель, и только после этого устало откинулся в кресле, уронив руки на колени и тяжело дыша.
- Мы… Это… Сделали… - простонал он.
- Это только начало, - резонно заметил Некромант, который, казалось, один не проникся инфернальным ужасом от пережитого. - Мы прорвались внутрь кольца аномалий. Теперь надо отыскать контейнер, притащить его сюда, а затем… Сколько там до следующего прохода?
Муравей посмотрел на таймер: «23:59:14».
- А затем, через сутки, прорваться обратно, - закончил бывший член «Четвёртой фраки», тоже сверившись с наладонником.
- Беркута убили, - с неопределённой интонацией сказал инсайдер по кличке Ванакс, попавший в штрафной лимит за многократное нецелевое использование отрядного хлама.
- Свершилось! - без капли жалости в голосе воскликнул Флуфер.
ГЛАВА 6
У ЦЕЛИ
Так как других кандидатов на роль командира не наблюдалось, Некромант взял инициативу в свои руки. Первым делом он поручил Шофёру (Муравей так мысленно и окрестил управлявшего грузовиком инсайдера) оставаться в машине и ожидать возвращения лимита. Тот начал было протестовать, но Некромант объяснил, что сторожить транспортное средство жизненно необходимо, ибо без него преодолеть проход в обратном направлении не представляется возможным.
- Будешь сидеть здесь и фиксировать всякие там подозрительные явления вроде блуждающих аномалий. В случае опасности отгонишь тачку подальше.
Поняв, что спорить бесполезно, Шофёр с нервным вздохом вернулся на своё рабочее место. Остальные десять человек, включая Дениса, выгрузились из кузова. Некромант и здесь подсуетился: назначил себя сталкером-проводником всего отряда.
- Я полгода в одиночку прожил в Городе! – задавил он в зародыше аналогичное предложение Ванакса. Муравей хотел ввернуть, что сам провёл вне базы ещё больше времени, но решил промолчать. Несмотря на богатый опыт выживания в Зоне, он ,не считал себя высококлассным сталкером, и предпочёл не рисковать лишний раз десятком жизней.
По прямой до посёлка было всего ничего, но это по прямой. В Зоне же прямые направления часто приводят не к непосредственной цели маршрута, а на тот свет. Некромант через каждые двадцать-тридцать метров обнаруживал ловушку, и лимит давал хороший крюк в сторону, чтобы обогнуть её. Кроме экипировки и оружия, в грузовике обнаружились богатейшие запасы гаек, которые проводник теперь расходовал чуть ли не килограммами. Минут через двадцать добрались до крайних домов. Говоря на чистоту, в Полёвкино абсолютно любой дом можно было назвать крайним: посёлок представлял собой единственную улицу, расположенную перпендикулярно направлению движения штрафников. На одной её стороне – как раз на той, с которой подошли лимитчики - строения сохранились достаточно неплохо, а вот на противоположной половина зданий выгорела дотла, у остальных провалились крыши и частично обрушились стены.
Некромант подошёл к задней калитке, потыкал её прикладом автомата и, убедившись, что опасности нет, повёл своих во двор. Прошли мимо колодца, из которого несло разложением, мимо покосившегося деревянного сарая, и выбрались к воротам, выходящим на улицу. Одна створка ворот лежала на земле, другая висела на одной петле и протяжно, заунывно скрипела при каждом дуновении ветра.
- Похоже, мы у цели! – бодро сообщил предводитель.
Муравей выглянул наружу и понял, что они действительно добрались до места катастрофы. Вся улица была усыпана мелкими металлическими обломками, напротив соседнего дома громоздился искорёженный и обугленный фюзеляж, а прямо перед бойцами, в каких-то двадцати метрах, на земле лежал серый куб с полуметровым ребром. На его верхней грани отчётливо просматривалась выведенная красным надпись: «HL57B18». Некромант подозрительно оглядел асфальт вокруг контейнера, потом достал очередную гайку и метнул в него. Гайка со звоном отскочила от бронированной стенки и упала в пыльцу. Ещё один «снаряд» пошёл чуть выше, два следующих легли слева и справа от цели.
- Нормально, - определил Некромант и кивнул своим: - Берём эту штуку и уходим.
Он решительно прошёл под воротами и двинулся к контейнеру. Муравей сделал несколько шагов следом… и внезапно ощутил нарастающий холод в груди. Это был даже не страх, это было предчувствие беды. Опасность приближалась неотвратимо, словно гружёный «КамАЗ»: тяжёлый, неповоротливый, но стремительный, готовый расплющить в лепёшку зазевавшегося пешехода. Денис замер. «Что со мной? Нервы расшалились, или сработала пресловутая «сталкерская чуйка»?». Он посмотрел на Некроманта, на остальных товарищей по штрафному лимиту. Никто из них не проявлял особенного беспокойства. Какая-то неясная мысль появилась на грани сознания. Прорвавшись сквозь завесу ужаса, она материализовалась в мозгу одним единственным словом. Муравью осталось только перевести её в речь:
- Ложись! – он бросился наземь, и в тот же момент тишину разорвали автоматные очереди. Завизжали, зашлёпали пули. Коротко вскрикнув, рядом упал один из лимитчиков, поймавший телом свинец. Повернув голову, Муравей с облегчением отметил, что реакция у остальных бойцов оказалась превосходная: они залегли и избежали ранений.
- Кто по нам хреначит, япона мать?! – перекрикивая грохот, заорал Некромант, снимая автомат с предохранителя. – И откуда?!
- Сам хотел бы знать! – высказался Денис, проверяя свой дробовик.
- Вляпались! – резюмировал Маршал. – Кто бы они ни были, а им тоже нужна эта штука! – он махнул в сторону контейнера. – А мы - просто препятствие! Драки не избежать!
- Какой, блин, драки?! - Некромант был в ярости. – Они нас тупо перестреляют!
Словно в подтверждение его слов, несколько пуль одновременно вонзились в землю в сантиметре от головы младшего лейтенанта. Маршал чертыхнулся и откатился подальше от своей прежней позиции. Омен торопливо пополз назад, рассчитывая укрыться за забором. Напрасные надежды: забор был деревянный, и пули прошивали его насквозь. Неожиданно плотность огня резко снизилась, а из развалин дома напротив начали выскакивать люди в добротной магазинной броне и со стилизованным кошачьим глазом на касках. Перед каждым в воздухе мерцал диск волнового щита.
- Доггеры! – прокомментировал Маршал. – Хаи! Целый лимит! Как они сюда попали? Мы же в аномальном кольце!
Некромант высадил по врагам магазин АКС. Щиты приняли весь урон на себя, и ни один боец не выбыл из строя. Не обращая внимания на беспорядочный огонь штрафников, анималисты бегом помчались через улицу прямо на них. Муравей выбрал одного из собачников в защите потоньше, прикинул расстояние, мощность щита, и решил не тратить патроны впустую. Зарядов не так много, а толку от стрельбы сейчас минимум. Тут доггеры метнули дымовую шашку. Она упала между штрафным лимитом и контейнером «HL57», скрыв и его, и наступающих белой пеленой. Прицельная стрельба теперь была не возможна. Лимитчики осознали, что жизненно важная добыча уходит у них из-под носа. Маршал первым поднялся во весь рост и выдернул из ножен саблю:
- Вперёёёёёёёёёд! За мнооооооой! Бить догерастов!
Восемь голосов поддержали его крик. Штрафной лимит пошёл в атаку. Промчавшись сквозь облако дыма, Денис успел увидеть, как два накаченных анималиста подхватили контейнер и потащили его назад, к развалинам. Оставшиеся десять хаев сомкнули строй, прикрывая отход. Два отряда сшиблись врукопашную. Волновые щиты только что выдохлись, но доггеры всё равно имели явное преимущество: на их стороне была великолепная физическая подготовка и элитное вооружение. Однако штрафники противопоставили всему этому отчаянный натиск загнанного зверя, борющегося за свою жизнь. Им было нечего терять. Отступление означало смерть под пулями военных, ожидающих по ту сторону кольца, или медленное угасание в заброшенном посёлке без доступа к пище и воде. Последний шанс давал только бой. И они ожесточённо сражались, получали смертельные раны, но продолжали драться, пока хватало сил, стараясь забрать с собой на тот свет хотя бы одного врага. Муравей бился в самом центре этого ада. Раздавая удары направо и налево, ныряя и уклоняясь, он краем глаза видел, как Ванакс с размаху воткнул меч в живот противнику, но не успел выдернуть завязший клинок, и напарник убитого перерубил его надвое ускорителем частиц; как Некромант буквально срезал двух доггеров, но третий выхватил пистолет и застрелил последнего бойца «Четвёртой фраки» в упор. Самому Муравью каждую секунду угрожала смерть, но, в отличие от остальных, он чувствовал намерения нападавших, словно зная все их атаки и уклоны заранее. Он уходил от ударов, предугадать которые было невозможно, контратаковал сам, безошибочно определяя бреши в обороне врагов. Его словно кто-то вёл. Не управлял, но предупреждал об опасности. И Денис отчего-то был уверен, что это неведомое чутьё не даст ему погибнуть. В бою ему некогда было думать о природе такого явления, и он для ясности списал происходящее на воздействие особой атмосферы Полёвкино. «В Мире-Дубль бывает всякое: есть ловушки, а есть полезные аномалии». Потом мясорубка битвы распалась - доггеры побежали. Муравей увидел впереди разрушенный дом, где до налёта скрывались анималисты, а за ним – тех самых двух доггеров, поспешно уносивших сейф с «Хиллером». Денис настиг их в считанные секунды и в прыжке одним сокрушительным ударом снёс первому собачнику голову. Второй с глухим стуком выронил контейнер и схватился за топор. По стремительности его движений и безумному блеску в глазах Муравей понял, что перед ним обколотый коксом убийца. Денис резко отпрянул назад за мгновение до того, как противник крутнулся на месте, со страшной силой вспарывая своим оружием воздух там, где только что находился инсургент. «Соло» ещё не завершило своего рубящего движения, а Муравей уже знал, что следующий удар будет нанесён сверху. Он начал отклоняться вправо и понял, что не успевает уйти с линии атаки. Коксанутый враг был раза в три быстрее него. Удар пришёлся по касательной, топор лишь скользнул по каске, но сила замаха была чудовищной. В глазах у Муравья потемнело, колени подогнулись, и он рухнул на землю. Сквозь кровавую пелену он видел противника, снова вскидывающего оружие. Чувство опасности, столько раз выручавшее Дениса раньше, достигло предела и переросло в отчаянный внутренний крик, который помимо воли вырвался наружу. Он знал о надвигающейся смерти, он видел её прямо перед собой, но не мог ничего предпринять. Анималист уложит этот последний удар в десятую долю секунды. Раскалённая кромка лезвия разрубит нагрудную пластину стандартного бронежилета, почти не встретив сопротивления, пройдёт сквозь тело, обрывая жизнь, выйдет между лопаток и вонзится в землю…
Собачник покачнулся и упал на бок. Из его глаза торчал хвостик арбалетного болта.
- Чё разлёгся?! – завопил Флуфер, подбегая к месту поединка и хватаясь за ручку на крышке контейнера. – Вставай, берись! Надо уматывать отсюда! Да быстрее ты!
Вслед за Флуфером в поле зрения Дениса появился Омен. Муравей ожидал, что тот присоединится к товарищу по лимиту, но пленный доггер, ни секунды не раздумывая, подбежал к Флуферу сзади, ударил ножом в спину, отбросил тело в сторону; согнувшись от натуги, поднял сейф и направился к четырём выжившим анималистам, сгрудившимся метрах в пятидесяти впереди, крича:
- Не стреляйте, братцы! Я свой! Свой! Из плена бежал!
Муравей поискал глазами, чем достать предателя (дробовик он потерял ещё в массовом бою), и заметил на поясе убитого Флуфером доггера кобуру. Превозмогая головокружение, Денис поднялся на четвереньки, прицелился в Омена из трофейного пистолета и открыл огонь. Он выстрелил семь или восемь раз, но цели достигла только последняя пуля. Тем временем собачники сориентировались в ситуации и приблизились. Двое подхватили контейнер, третий взвалил на спину раненого Омена, и маленький отряд двинулся прочь. Но далеко уйти им не удалось. Из развалин дома вылетел Маршал. Слабый бронежилет его был изодран в клочья, с клинка сабли капала кровь, лицо выражало ярость и жажду мести. Именно из-за доггеров он попал в штрафной лимит, именно они на его глазах положили почти всех соратников.
- Зарежу, твари! – заорал он и кинулся в погоню. Денис тоже встал на ноги и неверным шагом пошёл следом. Но через десяток метров он снова почувствовал приближающуюся угрозу, а в голове запульсировала навязчивая мысль: «Стой… Стой…».
- Стооооой! – закричал Муравей Маршалу, останавливаясь. – Давай сюда!
Младший лейтенант обернулся:
- Не отставай! Вдвоём мы раскидаем остатки собачьего лимита!
- Пойдём в обход! – не унимался инсургент. – Стой, говорят тебе! Здесь опасно!
- Срал я на опасность, трус ты долбанный! Оставайся куковать на пепелище, а я заберу прибор! – Маршал крутанул саблей над головой и помчался вслед за доггерами. Он быстро приближался к медленно плетущимся под тяжестью контейнера и Омена собачникам. Один из них, свободный от груза, крикнул что-то своим товарищам, включил электрошок на «Фламберге», и пошёл назад, навстречу штрафнику. Их разделяло несколько метров, когда воздух вокруг Маршала задрожал, и над землёй вдруг взметнулось пламя. Окрестности огласились жутким криком сгорающего заживо человека. Сработавшая «Жарка» на глазах превращала бывшего солдата Южной войны в пепел. Он умер той же смертью, что и стрелок военных, в которого по ошибке прилетела его бутылка с зажигательной смесью. Уцелевший доггер секунду стоял, не в силах отвести взгляд от страшного зрелища, потом повернулся и побежал догонять своих. Через минуту группа анималистов скрылась в лесополосе.
ГЛАВА 7
ВЫЖИВШИЙ
Обогнув ещё активную «Жарку», в которой погиб Маршал, и пробежав немного в направлении леса, Муравей поспешно вернулся к тому месту, где остался раненый Флуфер. Однако одного взгляда на бывшего военного было достаточно, чтобы понять: надежды нет. Нож вошёл ему под левую лопатку, прямо в сердце, и смерть наступила мгновенно. Денис постоял над ним некоторое время, преобразовывая в себе звериное бешенство в холодную ярость. Флуфер был одним из немногих инсайдеров, с которыми у Муравья сложились хорошие отношения. Он вспомнил тот день, когда они вместе разгромили лагерь хаев; в который уже раз отчётливо осознал, что без помощи Флуфера Тамара бы просто не выжила. «И такая обидная смерть от руки предателя. Не надо было сдаваться воякам, может прорвался бы из окружения. Хотя, какое право я имею перекладывать ответственность? Если бы я не втянул тебя в ту историю с Лонелинессом…».
Он обвёл взглядом поле недавней битвы, усеянное изуродованными телами. Здесь были все. Весь штрафной лимит.
- Эти сволочи не уйдут отсюда живыми, - громко сказал он вслух, имея в виду доггеров, затем развернулся и, не оглядываясь, побежал к деревьям.
Обнаружить анималистов в лесу не составило никакого труда: те и не думали маскироваться, а ломились через заросли с жутким треском. Скрываясь за кустарником и стволами деревьев, Денис двинулся параллельно им, всего метра на три правее. До него донеслась приправленная крепким матом речь:
- Давайте бросим перебежчика! И так бандуру волочим! Нахрена нам этот нуб?
Послышались сдавленные протесты, а затем – голос другого доггера:
- Пригодится. Это он нам бандуру приволок, забыл?
- Скоро уже танк? – не унимался первый анималист. Похоже, он порядочно устал нести на себе подстреленного Омена.
- Почти пришли! – бодро сообщил второй. – Веселее, псы Зоны!
Вскоре отряд выбрался на опушку. Это была неширокая травяная кромка, отделявшая лес от бескрайнего, ровного, как стол, пустыря, по которому хаотично перемещались разноцветные огоньки. По виду, место было насквозь аномальное. Денис понял, что прошёл полёвкинский круг по диаметру и вышел к противоположной точке кольца. У кромки пустыря стояла длинная серебристо-белая машина на трёх гусеницах. При появлении доггеров у неё в борту открылась раздвижная дверь, из которой выпрыгнул худощавый анималист с хакерской телескопической шпагой на поясе. Он сходу ткнул пальцем в контейнер «HL57» и осведомился:
- Оно?
- Оно, - подтвердил боец с «Фламбергом», который недавно встал на защиту Омена.
- А почему вас только четверо? Где остальные? И что это за нуб в стандарте?
- Когда к посёлку подходили, засекли подозрительную активность. Укрылись в развалинах, присмотрелись, а там целый отряд. Тоже за прибором пришли, видать. Мы по ним шарахнули. Ну и понеслась, - он выругался и сплюнул в траву. – А этот нуб - Омен из «Карателей». Он вместе с ними был. Только доггеры бывшими не бывают. Прирезал своего соратника и контейнер нам добровольно приволок.
- Ты вообще в сознании, Леон? – хакер красноречиво постучал по лбу. – Как этот твой отряд здесь оказался? Кто они такие? Где Костя?! Где Наставник?!
- Костя убит. И Наставник тоже. Две трети лимита погибло. А кто эти уроды, я не знаю и знать не хочу, - отрезал Леонн. – Контейнер добыли, противника уничтожили, теперь лезем в танк и мотаем отсюда.
- Говорил же я, надо было прямо на танке в деревню переть! – хакер в отчаянии рубанул воздух ребром ладони, - Все живы бы остались!
- Там ловушки встречаются, а у нас аккумулятор неполный ещё с той «Комариной плеши» возле завода. Нам на выход из кольца энергия нужна, а ты предлагаешь по посёлку кататься?
Хакер тяжело вздохнул:
- Ладно, грузитесь, ребята.
Настало время действовать. Муравей достал гранату, зажал в правой руке, снял чеку, в левую взял вторую «Молнию», вырвал кольцо зубами и шагнул из кустов, держа в каждой ладони по двухсотграммовому куску сверхмощной взрывчатки. Доггеры аж дёрнулись от неожиданности. Один из них вскинул автомат, целясь в грудь инсургенту. Муравей метнул ему под ноги одновременно обе «Молнии» и упал лицом вниз, закрыв голову руками. Ударила короткая очередь, сверху посыпались листья. По лесу разнёсся истошный крик хакера:
- Граната!
А потом грянул «мегатонный» взрыв.
Когда дым рассеялся, Денис увидел на том месте, где раньше стоял вражеский стрелок, небольшую воронку в земле. От автоматчика остался только горелый фарш. Тела других врагов разбросало по лужайке. На крыше «танка» лежал совершенно целый с виду контейнер. Похоже, насчёт его прочности военные были правы. Сквозь непрерывный звон в ушах до Муравья донёсся слабый стон: один из доггеров, тот самый Леон, ухитрился пережить взрыв. Он лежал на спине метрах в пяти. Трава вокруг потемнела от крови, часть внутренностей вывалилась на землю из разорванного осколками живота. Муравей медленно приблизился. Было противно. Даже после уничтожения штрафного лимита, даже после смерти Флуфера. «Поганое это дело - так убивать. Неправильное. Только у меня не было другого выхода. Сами напросились…».
- Нахрена вы сюда явились? – сказал он вслух. – Вот нахрена?!
- Сссссуу… каааа… - прохрипел анималист. – Наши… тебя… найдут… Ты всю… фракцию… обгадил… Сорвал… операцию… Тебе не простят… Доггеры… Ааааааааааа…
- Мне фиолетова ваша фракция, - ответил Денис. – Не люблю, когда меня пытаются убить. И когда убивают товарищей, тоже не люблю, - коротким ударом меча он оборвал мучения доггера. Больше никому, включая Омена, подобная помощь не потребовалась.
С электронными мозгами Муравей был на «ты». Ему в два счёта удалось выудить из бортового компьютера доггерского «танка» техническую документацию. Полученная информация превзошла все его ожидания. К нему в руки попала новейшая разработка - аномальный вездеход, защищённый от негативного воздействия большинства известных ловушек. Он был рассчитан даже на преодоление гравиконцентратов, много лет считавшихся неприступными аномалиями. Как и в случае с «Хиллером-57», единственным недостатком системы было запредельное потребление энергии. На вездеходе стоял мощный аккумулятор на основе антиматерии, но даже его хватало лишь на две минуты пребывания в том же гравиконцентрате. Денис просмотрел логи и выяснил, что на пересечение кольца доггеры потратили тридцать процентов заряда. За час до этого они по неосторожности вляпались в гигантскую «комариную плешь», в которой потеряли ещё двадцать. На обратный путь через смертельную окружность ушло бы снова тридцать процентов. А ведь ещё тянуть до базы… Понятно, почему они не решились углубляться в Полёвкино на своём продвинутом транспортном средстве. Разъезжать по окрестностям, давя гусеницами ловушки, Муравей тоже не собирался, а вот с комфортом выйти на трофейной машине из-под аномального купола – почему бы и нет? Воспользовавшись интуитивно понятным интерфейсом, Денис отпер багажный отсек, с помощью электромеханического манипулятора погрузил туда «Хиллер», завёл двигатель, выматерился и заглушил его обратно. «Шофёр! Он ведь так и остался у прохода! Придётся отложить поездку. Не бросать же человека на верную смерть».
Инсургент проделал обратный путь через посёлок за считанные минуты. Теперь он чувствовал каждую ловушку, к которой приближался, и вовремя обходил опасные участки. Таинственный детектор работал безотказно, уводя сталкера от неприятностей. Шофёр был на месте. Он нервно прохаживался вокруг грузовика, то пиная колёса, то кидаясь протирать уже кристально чистое ветровое стекло. Известие о разгроме штрафного лимита воспринял стоически, только побледнел. Всё-таки ожидание страшнее любой развязки. Они с Муравьём без приключений вернулись к вездеходу. Денис опять оживил движок и погнал машину прямо через пустырь. При столкновении с разноцветными огнями под днищем что-то резко взрёвывало, а индикатор аномальной защиты наливался красным. Вскоре иллюминация осталась позади. Это был верный признак того, что кольцо пройдено. Денис остановил «танк» и некоторое время неподвижно сидел, глядя в обзорный экран. На него вдруг навалилась тяжёлая усталость.
- Давай сменю, - предложил Шофёр, поняв состояние напарника. – Тут управление, вроде, несложное, а по карте я без проблем сориентируюсь.
Муравей уступил ему место перед приборной панелью, сам рухнул в одно из пассажирских кресел, откинулся на подголовник и моментально забылся сном.
* * *
- Тома, что с тобой? Где ты? Меня взяли военные. Я выжил, но тут был кромешный ад. Они ищут и тебя!
- Я в безопасном месте. Всё нормально. Правда… нормально.
- Прости меня, пожалуйста. Я не имел в виду ничего такого. У меня всё в голове перепуталось. Прости.
- Я понимаю. Забудь. У меня тоже тогда нервы сдали. Дура я, сама во всём виновата. И не внушай себе, что я после этого тебя ненавижу. Сам посуди: как можно ненавидеть саму себя? Вспышки иногда бывают, но это всего лишь эмоции. Любовь – она глубже. Она остаётся.
- Подожди. Я тебе рассказать кое-что хочу. Понимаешь, Тамаре я не сказал бы этого никогда. Настоящей Тамаре. Не смог бы. Но сейчас мне снится сон. Я сижу в трофейном вездеходе, ты бродишь по Зоне где-то далеко от меня, а наш разговор – всего лишь мой диалог с собственным подсознанием. Так о чём я?.. Сейчас ты говоришь про любовь, отождествляешь меня с собой. Это сейчас. А что будет потом? Как твои чувства изменятся со временем, лет через пять? Ничего не останется от твоих чувств, понимаешь?! И от моих не останется. Было и прошло. Ничего личного. Скажем так и не станет нас. То есть будут «я» и «ты», но «мы» навсегда исчезнет. Понимаешь меня? Вот о чём я думал тогда. Что такое любовь? Сходство характеров? Совпадение интересов? Или просто основной инстинкт, программа размножения, биохимия…
- Не думаю, что просто биохимия. Анфитамины, эндерфины, - этого всего у меня больше нет. А чувство осталось. Не безумная страсть, а именно теплота внутренняя. Думаю о тебе и понимаю: родное что-то. Это не пересказать словами.
- То есть как «больше нет»? А что тогда есть?
- Метан есть. Углекислый газ, наверное, тоже. И много сероводорода. Что там ещё выделяется при разложении тела?
- Какой метан? Что ты хочешь сказать? Какого, нафиг, тела?!
- Я была в истерике. Сорвалась. Мало что соображала в тот момент. Забрела на незнакомую улицу. Попала в вакуумную ловушку. Это не диалог с подсознанием, Денис. Твои военные опоздали. Им не убить меня во второй раз. Я уже не здесь, но ещё и не там. Держусь за мир как могу, но меня отрывает, уносит. Я не знаю, куда. Тела нет, оно в аномалии осталось, на него смотреть не реально. Силы кончаются. Я ушла бы раньше, но не хочу уходить без тебя. Не бойся, я не зову тебя за собой из жизни, наоборот, всеми силами этому противодействую. Ты был в бою? Бежал из плена? Я много раз чувствовала смерть рядом с тобой. Не видела ни тебя, ни твоих противников, но знала, что, если не вмешаться, тебя убьют. Я пыталась докричаться. Ты, наверное, слышал, раз до сих пор живёшь. Держалась два дня, больше не удержусь. Вот, пришла попрощаться и поглядеть на тебя в последний раз. Я могу проявиться в твоём сознании только во сне или в бреду, когда мозг не воспринимает реальность. По моим расчётам, впереди три или четыре часа. Потом я исчезну за гранью. Не говори ничего. Я знаю, что ты хочешь сказать. Всё давно сказано и тобой, и мной. Не вини себя. Я не должна была так реагировать. Забудь прошлое и живи дальше. Отключаюсь от твоего сна, но пока остаюсь рядом. Можно было бы ещё поговорить, но это только лишний стресс для нас обоих.
- Тамара! Подожди!
- Прощай, Денис…
* * *
ГЛАВА 8
ЦУГЦВАНГ
Бывают такие ситуации, в которых мозг человека перегружается эмоциями и словно бы ставит заслон на пути реальности. Окружающий мир начинает казаться болезненным бредом, кошмаром, фантастическим фильмом – чем угодно, только не действительностью. Всё происходящее обесценивается, превращаясь в бездарную и скучную постановку. Сама личность будто раздваивается: одна часть её продолжает играть свою роль в спектакле абсурда, другая (основная) наблюдает за первой со стороны, из зрительного зала, и без особого интереса размышляет: «Что же будет дальше с этим персонажем?». Наверное, так и сходят с ума.
«Тамара мертва. Её больше нет».
Слова не укладывались в голове. «Её нет? Какая чушь. Всё это – выдумки сценариста. Ну как может не стать Тамары? Она ведь часть моей жизни. Что, половина души взяла и исчезла куда-то? Это совсем не правдоподобно. Это смешно. Это правда смешно! Чисто по Станиславскому: не верю! Да нет, веришь, ещё как веришь. Ты ведь ждал именно этого. А, Денис? Ждал? Ждал. Боялся этого момента, но ожидал его каждую минуту. Зона не любит живых. Она плоть любит. Подгнившую. С душком. Одного за другим людей переваривает. Обычное явление, да? Целая жизнь одним ударом. Бесконечная внутренняя вселенная конвертировалась в крошечную цифру в статистике жертв. Просто одна из тысячи тысяч, но стоящая всех остальных вместе взятых. Незаменимая. Единственная. Нет, эту вселенную не записать в поле типа «INT» архивной базы данных, потому что у неё есть имя. Всего шесть символов, но как много стоит за этими символами! Это тебе не «HL57B18»!».
В памяти всплыл разговор со Сталкером91: «…Наш прибор, получивший условное название «Хиллер-57», даёт мощность на два порядка выше, чем «Сияние». Поле настолько сильное, что восстанавливает даже повреждённые предметы (при условии, что повреждения были нанесены недавно). Иными словами, если поставить «Хиллер» в десяти метрах от раненого с распоротым животом, у него выпавший кишечник синтезируется с нуля, кожа и мышцы срастутся, потерянная кровь регенерируется, инфекция нейтрализуется, - и всё это минут за пять. А на расстоянии одного метра даже труп оживёт. В прямом смысле. Не «муляж» будет, а живой человек с прежним сознанием и без нарушений в организме».
«Труп оживёт… - Муравей вздрогнул всем телом. – Тома погибла, но ещё не ушла окончательно. Во сне она говорила о трёх часах. У меня есть три часа, чтобы добраться до места происшествия, установить вплотную к останкам продукт интеллектуального труда военных и запустить процесс. Прибор выработает свой ресурс и превратится в бесполезный хлам, зато Тамара снова будет жить!».
И тут его вторично прошибло током. Перед мысленным взором возник кадр оперативной съёмки, в ушах зазвучал голос Сталкера: «Дети-то ни в чём не виноваты…».
«Устройство превратится в хлам, и военные не получат его в своё распоряжение. «…Но тогда вы станете убийцей». Ты прав, Сталкер. Это будет убийство пятнадцати человек. Или одного человека. Любое моё действие ведёт к трагедии. В шахматах такое положение называется цугцванг. Я в цугцванге, Тома. Я пытаюсь сделать выбор. Знаешь, я сейчас решаю, предать тебя или тех детей. Ты прости, любимая, я тебя убью, так надо. Или другой расклад: без обид, ребята, вы никогда не станете взрослыми. Не хочу я выбирать ни первое, ни второе! Лучше сдохнуть самому! Нет, это просто означает выбрать первый вариант. Шофёр довезёт контейнер и без моей помощи…».
Мотор вездехода громко урчал, за бронированными окнами клубилась пыльца.
- Где мы? – Муравей не узнал собственного голоса.
- Примерно в двух километрах от армейской вертушки, - отозвался Шофёр, - кольцо по периметру объехали. Совсем скоро будем на месте.
- А зачем нам туда, к военным?
- Как «зачем»? Сдадим им этот чёртов ящик, и на волю!
- Зачем? – повторил Денис.
- Я решил начать новую жизнь, - мечтательно проговорил Шофёр. – Устроюсь в отряд, буду на клановые задания гонять. Зачищу от морфов пару кварталов – бабла подзаработаю, а там и хату куплю где-нибудь на Южном. Кокс будет свой, шмотки, имплы. Как подрасту, зачислят меня в хайский лимит. Авторитетным человеком стану, не то что сейчас. Нубы на меня равняться будут. Глядишь, и в командиры пробьюсь лет через десять. Полная амнистия - круче только яйца! А за эту махину ещё и премию, небось, отсыплют!
- Понимаешь, братан, тут дело серьёзное. Очень серьёзное. В общем, контейнер нужен мне самому. Даже не мне лично. Надо помочь одному достойному человеку.
- Эй, погоди-ка… - Шофёр нажал на тормоз, поднялся с места и сделал шаг в сторону сидящего Муравья, - ты что же, под вышку меня подвести хочешь? Я за твоего достойного человека умирать не подписывался, понял?!
- Подбрось меня до городской окраины, вот сюда, - Муравей показал на мониторе с картой местности расположение их с Тамарой временного жилища, - там я выйду, заберу контейнер и исчезну. А ты спокойно вернёшься назад и сдашь военным вездеход. Беспрепятственное прохождение аномалий – это десяти «Хиллеров» стоит.
- Где гарантии? Задача была конкретная: доставить контейнер! Шлёпнут они меня и будут правы!
- Уверен, что не шлёпнут. За такую технологию, уведённую у собачников, они тебе ещё и десять штук монет отвалят.
- Ты – не они! Я уже рисковал жизнью при прорыве, второй раз на авось полагаться не желаю!
- Тогда рвём отсюда вместе с «танком» и контейнером. Присоединяйся к нам, будем втроём Зону осваивать, и никакие вояки до нас не доберутся.
- Ты тупой? Я тебе сказал: мне амнистия нужна! Жить хочу по-человечески, а не в бегах!
- А что же делать мне?
- А тебе… - Шофёр задумался на секунду. – Похоже, я нашёл выход…
Тамара действительно ещё была рядом со своим возлюбленным. Даже в последние часы земного существования она продолжала заботиться о его безопасности. Денис вовремя уловил знакомое тревожное чувство, сопоставил его со сложившейся ситуацией, вскинул руку с зажатым в ней доггерским пистолетом и выстрелил. Шофёра швырнуло на приборную панель, он медленно сполз по ней на пол между двумя креслами, сжимая в правой руке выхваченный из-за пазухи кинжал. Ему не хватило мгновения, чтобы пустить оружие в ход.
- Выбор сделан, - громко сказал Муравей, словно подавляя протест в собственном сознании.
Искать место трагедии пришлось недолго. Помогла радиоактивная собака. Облезлое животное топталось в десяти шагах от лежащего на асфальте тела, тянуло носом аромат разложения и громко выло. Этот вой Денис услышал за несколько кварталов и направился на звук. Потом узнал виденную во сне улицу, заметил характерные движущиеся силуэты в окнах домов, затем почувствовал запах… и обнаружил то, что осталось от Тамары. Наверное, давление внутри аномалии стремилось к нулю. Растворённый в крови азот вскипел со всеми вытекающими наружу последствиями, а внутренние органы просто разорвало. Сейчас аномалия была неактивна, но живность Зоны чувствовала её наличие и боялась приблизиться. Денис устранил собаку, с трудом поднял прилипшее спиной к земле тело и вынес его за пределы аномалии. После этого он долго возился с найденным в «танке» ноутбуком, пока наконец не вскрыл кодовый замок контейнера «HL57». В комплекте присутствовало руководство пользователя. Развернув аппаратуру вплотную к останкам, Муравей ввёл в консоль команду «Start»…
ЭПИЛОГ
Прошло ещё три месяца. Жизнь Муравья вернулась в привычное русло. Они с Тамарой периодически меняли квартиры, скрываясь от возможного преследования. Вездеход решили бросить практически сразу: мало ли каких жучков понатыкали доггеры в своё изделие. В насущных делах выживания ничего не поменялось, зато сильно изменился сам Муравей. Денис больше не пропадал в Городе с утра и до вечера – напротив, возненавидел одиночество. Всё своё время он теперь проводил с любимой, окружив её небывалой заботой и нежностью. Он словно позабыл про свои приступы депрессии, стал весёлым и энергичным. Даже слишком весёлым. Тамаре часто казалось, что эта радость какая-то искусственная. Он словно отгородился от самого себя непроницаемой стеной показного оптимизма. Впрочем, иногда стена давала трещину. Случались моменты, когда Денис обращался к Тамаре с явным намерением сказать что-то важное, но внезапно замолкал на полуслове; его обычно острый и слегка насмешливый взгляд становился умоляющим; он словно беззвучно просил: «Ну пойми. Догадайся. Пожалуйста. Я не могу больше держать это в себе!».
Происходящее с Денисом очень беспокоило девушку. «Лучше бы он оставался мрачным и замкнутым, - думала она. – Раньше я хотя бы понимала, насколько сильна боль. А теперь он страдает с улыбкой на лице, и эта улыбка страшнее любой гримасы. Я боюсь за него».
О своих приключениях в армейском плену Муравей никогда не рассказывал в подробностях, ограничиваясь парой фраз: «Послали за прибором, выкрутился, сбежал, вернул тебя к жизни». В ответ на уточняющие вопросы он шутил и переменял тему. Точно так же инсургент уходил и от разговоров о своём душевном состоянии.
- Всё в порядке, - отвечал он, натянуто улыбаясь, - это просто осень.
Однажды ночью Денис проснулся до рассвета. Некоторое время лежал неподвижно, прислушиваясь к ровному дыханию Тамары, потом аккуратно встал с постели, надел стандартную экипировку, выданную ещё в штрафном лимите, взял с прикроватной тумбочки ПДА, напечатал на нём какой- то текст и положил наладонник обратно, предварительно запретив в настройках затемнение экрана. Постоял, глядя на спящую девушку. Потом наклонился к ней, коснулся губами лба и едва слышно прошептал: «Прощай». Достал из ящика стола пистолет, проверил магазин – оставалось всего два патрона. «Хватит, - решил Муравей про себя, спрятал оружие в карман куртки и тихо вышел из дома».
Город встретил инсургента моросящим дождём. Не обращая внимания на сырость, Денис пошёл одному ему известным маршрутом, часто сворачивая и всё дальше уходя от своей временной базы. Спустя час с лишним он добрался до намеченной цели: нагромождение обломков, развалы битого кирпича, и зажатая между бетонными блоками небольшая площадка, прикрытая с одной стороны упавшим листом черепицы. Именно сюда ровно год назад он принёс отравленную растением-мутантом девчонку, которая позднее назвала себя Рысью. Именно здесь Рысь очень скоро стала для него Тамарой, а ещё позже – просто Томой. Именно здесь непримиримая вражда парадоксальным образом переплавилась в искреннюю любовь. А где-то там, в другом квартале, Лонелинесс встречался с таинственным инсайдером по имени Кондратий, распространителем «Генераторов жизни». Муравей обошёл покинутое убежище по периметру, остановился под крышей, по которой звонко барабанили дождевые капли. Да, у него была насыщенная жизнь. А вот у тех пятерых ребят такой жизни не было и уже никогда не будет. Денис снял пистолет с предохранителя и приставил себе к виску. Спусковой крючок потянулся к отбойнику… и плавно вернулся в исходное положение. Муравей так и не выстрелил. Он вдруг со всей отчётливостью понял, что не имеет права на смерть.
Домой Денис вернулся уже при солнечном свете. На лестнице он лицом к лицу столкнулся с Тамарой. По лихорадочному блеску в её глазах он понял: она прочитала предсмертную записку и теперь всё знает.
- Живой… - выдохнула Тома. Было совершенно не ясно, какие эмоции она вложила в это слово.
- Зря? – произнёс инсургент и замер в ожидании ответа.
Тамара помолчала.
- Это прошлое, Денис. Оно уже случилось и исчезло. Его не исправишь, его надо отпустить и жить дальше.
- А ты?..
- Что я?
- Тебе не противно после всего этого?
- Противно. Не стою я пятнадцати жизней. Или ты себя имеешь в виду?
Денис кивнул.
- Ты никого не убивал. Либо они должны были уйти, либо я. Третьего не дано. Ты считаешь, что второй вариант был правильнее?
- Нет. Для меня оба варианта в корне неправильны.
- Тогда в чём ты винишь себя?
- Ну всё равно…
Тамара мягко обняла его за плечи:
- Мне тоже тяжело. Ден, не надо больше об этом. Пожалуйста…