Женщине было за восемьдесят. И она была в коме. Эти обстоятельства очень удручали, так как свободных мест под аппаратами искусственного дыхания не было,
и реаниматологи долго лаялись на приемном покое с неврологами, не желая забирать больную за собой. В конце концов, победила дружба — из реанимации выкатили
на долечивание уже пришедшего в сознание пациента, а бабушку вкатили под аппарат. Женщину сбила машина. Сбила — и уехала. И сколько пролежала она под дождем
на холодном асфальте, рядом со своим покореженным велосипедом и разбросанными овощами, посреди ночной дороги была военная тайна. Ее в последний момент
увидел водитель легковушки и успел свернуть на обочину. Он же и вызвал «Скорую» и ГАИ, он же и сопровождал пострадавшую в больницу. Документов при женщине
не было, да это и понятно — кто берет с собой на дачу паспорт? Таким образом, образовалась головная боль — больная была неизвестной, практически при смерти
и без материальной помощи родственников, столь необходимой в таком случае. Кроме всего прочего, у нее не было переломов, гематом в голове и прочих оперируемых
неприятностей, но был ушиб головного мозга и пневмония, что в таком далеко не юношеском возрасте звучит почти как приговор… А к утру в отделении вдруг
появился ее муж — подтянутый, аккуратный, благообразный дедушка нашел ее просто чудом. —Я понял, — говорил он, — когда Лидушка не вернулась с дачи, что
что-то случилось, и что-то очень нехорошее, потому что она обязательно бы позвонила. Я подумал, что ее, вероятно, сбила машина… И поехал прямо к вам, эта
больница ведь самая ближняя к нашим дачам… Ах, ну почему я не поехал с ней… Муж остался и стал ухаживать за больной, а она все лежала и лежала, не приходя
в сознание и не подавая признаков осмысленной жизни… Он был неизменно корректен и вежлив, всегда чисто выбрит, аккуратно одет и ухаживал за больной безукоризненно.
За время ее нахождения дотошные сестрички разузнали все о жизни этих двух стариков и, конечно же, рассказали и нам. Лида и Миша любили друг друга еще с
института, понимали друг друга с полувзгляда, но мешало их счастью только одно — они были из разных слоев общества. Миша был из интеллигентов, из небогатых,
но невероятно гордых польских дворян, успел даже поучиться в Пажеском Корпусе, а Лида — дочерью простого ремесленника, вечно нетрезвого и грязного. Это
обстоятельство не останавливало молодых людей, и перед войной они поженились, несмотря на строгие увещевания Мишиной матери и поджатые губы деда. Войну
они провели на фронтах — он в окопах, а она в медсанбате санитарочкой… Военная буря пощадила и его, и ее, но все же оставила свой след: у Лидочки, после
простуд и изнурительной работы, не могло быть детей… Это обстоятельство угнетало семейную пару, и они взяли из детского дома мальчика — кареглазого и смышленого
Андрюшу. А потом и девочку — Карину. Дети росли, родители работали, давали детворе образование, потом Андрюша познакомил их со своей невестой… Беда пришла
внезапно. И Андрей, и Карина увлекались альпинизмом, вместе ходили в походы по горам, умели петь песни популярных тогда Высоцкого и Визбора, и вместе погибли
под лавиной в Фанских горах… Как пережили это горе пожилые уже люди, дед не рассказывал, но смею думать, что нелегко. Они остались жить на этом свете,
а их дети — лежать на кладбище под общей могильной для всех погибших тогда студентов плитой… — Вот вылечите мою Лидушку, и я вас удивлю, — любил говаривать
старик. Мало кто верил в успех лечения, только искренняя вера пожилого человека и чувство долга заставляли делать все, что необходимо, чтобы Лидушка поднялась
или хотя бы открыла глаза. Муж подолгу просиживал у ее постели, показывал ей, ничего не видящей и не слышащей, фотографии детей, рассказывал маленькие
тайны своей обычной жизни — о проказах усыновленного им котенка, о ее цветах на подоконнике, о том, какой вкусный супчик сегодня у него получился… Он приносил
ей ее любимое мороженное, рассказывал, как долго его искал, как нес аккуратно, чтоб не растаяло, как покупал, а потом отдавал это мороженное девчонкам-медсестрам.
Он приносил ей новые вещи, которые, по его мнению, очень бы ей шли, часами рассказывал о том, что сегодня дают в театре и даже вполголоса напевал арии
из опер или оперетт… Отделение всерьез опасалось, что старик слетел с катушек. Ему пытались говорить, что Лидушка вряд ли выздоровеет, но он только упрямо
мотал головой и продолжал надеяться и верить. И вот в один из дней этот железный старик стал сдавать. Он подошел к жене, взял ее за руку и заплакал. —
Не уходи… Мне без тебя не прожить и двух дней… Лидушкины ресницы вдруг вздрогнули, потом приоткрылись глаза, и сухим, надтреснувшим голосом она произнесла:
— Не уйду, любимый… Мы выписали Лидушку через месяц домой и, забирая ее, еще слабенькую и на каталке, старик таки всех удивил — он появился во фраке, подтянутый
и гордый, с цветами в руках и молча, склонив голову, со слезами на глазах, положил эти цветы на стол ординаторской… А в ординаторской все встали… Что есть
любовь?
Мария
Кэшери