Собрались мы как-то всей семьей поехать на автомобиле в одну деревеньку. Мы - это наша семья, то есть моя жена, она же мама, моя дочка, она же Иринка,
ну и я, он же папа, он же водитель, он же руководитель экспедиции. Ехать было нам, честно сказать, совсем недалеко, всего-то семьдесят пять километров.
В той деревеньке жила одна важная особа - комендант целого совхоза - мама моей жены. Она же бабушка Иринки, и моя, как вы понимаете, некоторым образом,
теща. Получается, что хотя мы все трое ехали в одной машине, но у каждого из нас была своя цель. Жена ехала навестить маму, Иринка ехала навестить бабушку,
ну, а на меня, как руководителя экспедиции, была возложена самая трудная, почетная и, сами понимаете (особенно мужчины) миссия - нанести официальный
визит теще.
Денек был погожий, с утра на календаре высвечивалось слово суббота, настроение у всех было просто великолепное, то есть все располагало к приятному
и не очень утомительному путешествию. Поэтому после завтрака мы, не теряя времени, быстренько погрузили необходимое в багажник, еще раз проверили, не
забыли ли часом самого чего-нибудь главного, заперли двери своего жилища, и тронулись в путь. Минут через сорок езды по городу мы, наконец, его миновали,
и выбрались на природу. Дорога наша шла на юг. После очень крутого змееобразного зигзага шоссе, называемого в народе тещиным языком, трасса устремляется
прямо в гору - это подъем на перевал Большой Хехцир. После перевала шоссе резко сворачивает направо, сбегает по склону гор вниз, и бежит-бежит ровной лентой
в сторону Владивостока. Справа рядышком вдоль дороги тянется синяя громада угрюмого хребта Большой Хехцир, а слева открываются безбрежные мари, на которых
местное население в летнее время берет в пользование и продажу несметное количество всяческих дикороссов, от черемши, до папоротника, голубики и клюквы.
Мари эти довольно долго сопровождают путешественников, они обширные, ровные и заканчиваются где-то далеко, на самом горизонте, очертаниями темно-синих
гор знаменитого хребта Сихоте-Алинь. Упомянутый выше хребет Большой Хехцир - это крупный западный отрог Сихоте-Алиня.
Ездить мне по этой дороге приходилось довольно часто в течение многих лет, и я быстро заметил за Большим Хехциром характерную особенность. Он являлся,
некоторым образом, чем-то вроде погодного-климатического водораздела: если с северной стороны хребта погода была солнечной, то южная сторона плавала в
туманах и дождях, и наоборот. Так случилось и в этот раз. Выезжали мы из города солнечным погожим утром, а перевалили за хребет - сразу попали в туманную
морось.
Короче говоря, идет дождь, видимость плоховатая, мурлычет приемник, нам тепло, полегоньку болтаем о всякой чепухе, дочка на заднем сидении наводит
порядок в своих игрушках. Приличные девочки ее возраста играли в куклы, пупсики, тряпочки, наша же дартаньянка ничего, кроме собак, лошадок и сражений
на шпагах не признавала.
Движение по случаю выходного дня не очень оживленное. Вижу, на автобусной остановке пригородного сообщения стоит женщина с маленькой девочкой, примерно
такого же возраста, как наша Иринка. Дождик идет, им холодно и неуютно, вот я и говорю: Иринка, давай-ка вон ту тетеньку с ее девочкой заберем и подвезем,
куда им надо, а то им совсем тут плоховато. - Давай, говорит, папа, конечно, заберем. Останавливаюсь, открываю окно спрашиваю, куда вам? Опасливо и недоверчиво
смотрит, видит женщину, девочку, успокаивается... Отвечает: "до райцентра". Садитесь говорю. Села, поехали
Минут через сорок подъезжаем к райцентру, добираемся до центральной площади, где и попросила наша попутчица их высадить. Останавливаюсь, выходят,
вежливо говорят: - "спасибо". Мы трогаемся, едем. Впереди - переезд через транссибирскую магистраль. Как всегда, шлагбаум закрыт. Торможу, глушу двигатель.
Сидим. Вдруг, сзади тихий голосок моей девочки: пап, а зачем мне эта тетенька денежки дала?
Оборачиваюсь - какие денежки? - а вот - протягивает мне мелочь. Пересчитываю - ровно пятьдесят семь копеек. Именно столько стоит билет на рейсовом автобусе,
это я знаю точно. Ну, говорю, Иринка, ты же давала свои игрушки ее дочке, пока ехали? - Да, говорит, она играла моей собачкой. Ну вот, тетенька тебе за
твою доброту и дала денежки на мороженое, сейчас до бабушки доедем и сходим с тобой в сельмаг.
Оставил я мелочь в руке дочки, тут как раз и шлагбаум отворили, то бишь, подняли, поехали мы... Езды оставалось всего ничего - двенадцать километров.
Жена молчала, дочка молчала, молчал и я. Молчал и думал: какой же все-таки наша попутчица оказалась хорошей женщиной. Она не хотела поставить нас в неловкость
своими маленькими деньгами - с одной стороны, но с другой - ее совесть и честность не позволяли принять оказанную ей услугу бесплатно: как всякий небогатый
человек она, видимо, имела свою настоящую гордость, в которой смешивалось и уважение к себе и уважение к нам, как людям, которые ей помогли. И она нашла,
как мне кажется, весьма дипломатичный с житейской точки зрения выход, дала деньги дочке и жестом попросила ее молчать. Об этом мне уже потом рассказала
Иринка.
Тут наша дорога кончилась, жена пошла радовать свою мамочку, а мы пошли с Иринкой в магазин за мороженым, но уже для всех. Надо же было чем-то дополнительно
умаслить тещу, чтобы блинами угостила.