Михаил открыл глаза и не сразу понял, где он находится, так как перед ним была натянута какая-то белая материя, а из-за нее раздавались странные звуки – как будто человек тихо напевал себе под нос какой-то популярный мотивчик. Самым первым желанием было вскочить и посмотреть, что происходит, но тело Михаила не особо спешило его слушаться.
– Где я? – с трудом произнес он.
Человек за ширмой замолчал и, видимо, ненадолго задумался.
– Проснулся, что ли?.. – скорее у себя самого, чем у Михаила, задумчиво спросил голос.
– Где я нахожусь? Что со мной?
– М-да… Совсем плохой анестетик. Бракованный, наверное.
– Да где я, черт возьми?! Вы кто? – собрав все силы, выкрикнул Михаил.
– Не кричите, милейший. Вы в реанимации, все нормально.
– В реанимации? Это, по-вашему, нормально? Что со мной случилось? Я же дома был… Ничего не помню…
– Да успокойтесь, – по голосу было слышно, что человек за ширмой улыбается, – плановая душевная реанимация.
– Вы простите, но у меня эти три слова в голове никак не сопоставляются, – нахмурившись, произнес Михаил, – это, вообще, что значит? Я в больнице?
– Да дома вы, все хорошо. Раз уж вы проснулись, то не мешайте, пожалуйста, мне работать. Вам от этого будет только лучше.
Михаил скосил глаза и действительно увидел знакомые обои на стене и краешек окна, за которым было еще темно. Голос продолжил напевать песенку, как ни в чем не бывало. Напрягая свою память, молодой человек попытался восстановить в ней все события вчерашнего вечера.
«Так… Я помню, что пришел с работы, поужинал… Что дальше-то было? Хотел позвонить своей девушке, но у нее был телефон выключен… А! Она ж потом мне сама перезвонила и сказала, что…»
Все события мигом выстроились в одну цепочку. Он в деталях вспомнил тот родной, слегка виноватый голос в трубке, который, сбиваясь с одного на другое, долго рассказывал о том, что она не видит с ним будущего, что его друг Сашка предложил ей поехать с ним на море, и послезавтра они вдвоем уезжают на побережье. Потом она попросила больше не звонить ему и отключилась. Сначала он подумал, что это какой-то розыгрыш, и принялся названивать Сашке. Тот взял трубку только с третьей попытки и на все вопросы Михаила лишь вздыхал в ответ и говорил, что так получилось.
В груди снова что-то защемило, и та самая, почти ощущаемая физически боль опять разлилась по груди, проникая в каждую клетку тела.
– Ой, опять шов разошелся, – снова послышался голос из-за ширмы, – молодой человек, вы зря сейчас это всё вспоминаете. Этим вы мне очень мешаете.
– Доктор, что со мной случилось? – как-то отрешенно спросил Михаил.
– Доктор… Меня так еще не называли, но мне нравится. Доктор, – голос, видимо, пробовал на вкус новое обращение к нему, – что с вами случилось, вы лучше меня знаете. А я здесь пытаюсь вам помочь. Рана достаточно глубокая, плюс ко всему еще есть несколько патологий, но я думаю, что курс моего лечения должен будет вам помочь.
– Рана? Я что-то вчера с собой сделал?
– Да нет, конечно, вы же разумный человек. Тем более что я не занимаюсь лечением физических повреждений.
– А какими вы занимаетесь?
– Ладно, – голос вздохнул, – раз уж вы не спите, то я вам буду рассказывать, что я делаю. Сейчас я еще раз вскрою вашу душу, потому что из-за ваших несвоевременных воспоминаний швы снова стали чувствить.
– Простите, что делать?
– Чувствить, а что?.. Ах, извините, вы же не привыкли к нашему профессиональному сленгу. Я поясню… Дело в том, что ваше тело наполнено кровью, и при более-менее глубоком повреждении она начинает вытекать из вас. С душой примерно то же самое, только в ней вместо крови циркулируют чувства и эмоции. При ее повреждении они начинают вытекать из раны. Вы ощущаете это как всплеск различных эмоций. В этот момент они покидают вашу душу. Но дело в том, что если при кровотечении не остановить кровь, то человек погибнет. А если не остановить чувствотечение, то погибнуть может душа. Сами понимаете, без них может начаться куча самых различных заболеваний. А в конце – душевный некроз. Это самый печальный итог. Вы продолжаете жить, но вас уже ничто не радует и не огорчает. Человек без чувств превращается в своего рода овощ. Как правило, время физического существования такого человека сокращается до нескольких лет. Хотя бывают случаи, что люди без душ проживают до самой старости. Но это, скорее, исключения, лишь подтверждающие правила.
– Вы это все серьезно?
– Серьезней некуда. Простите, как вас зовут?
– Михаил.
– Миша, сейчас я сделаю надрез души, могут брызнуть воспоминания, не пугайтесь.
В груди что-то резануло, и перед глазами Михаила появилось лицо его девушки. Он вдруг вспомнил, как они познакомились. Это было в одном из летних кафе, куда он зашел перекусить со своими приятелями. Она сидела за соседним столиком, пила чай и вдруг посмотрела на него. Именно тогда он впервые осознал, что значит раствориться в чьих-то глазах…
– Все нормально? Как самочувствие? – Голос снова вывел его из болезненных воспоминаний.
– Как-то не очень, доктор. У меня вопрос один.
– Да, конечно, задавайте.
– Вот вы сравниваете это ваше… чувствотечение с потерей крови. Но разве кровь не выполняет функции закупорки всяких там царапин? Раньше даже кровопускание делали.
– Абсолютно верно, Михаил. При небольших повреждениях это очень даже хорошо. Вот, к примеру, сели вы на покрашенную скамейку в своих любимых брюках. Неприятно? Конечно неприятно. Это событие можно сравнить с очень-очень маленькой царапинкой на вашей душе. Чувства чуть выступили, запеклись, и всё. Через день вы уже об этом не вспомните. А вот если вы станете убиваться по своим штанам несколько месяцев, то это очень плохо повлияет на ваше душевное самочувствие. Ранка будет чувствоточить, возможно гноиться, и в конце концов приведет к неприятным последствиям. Вот такие дела… Но у вас другой случай. У вас широкая рваная рана. Без реанимации ваша душа может обесчувствиться в течение пары дней. Кстати, у вас здесь небольшой синяк на ней. Это от чего? Я сейчас чуть-чуть нажму…
Михаил скривился и вздохнул:
– Ну вот, напомнили… Это у меня позавчера кошелек в автобусе вытащили.
– Тьфу ты, мелочь какая. Сейчас я лед приложу.
Михаил вспомнил, что в нем не было ничего ценного, так как деньги и документы он по привычке носил в разных карманах куртки. Да и кошелек был уже старым и потертым.
– Так легче?
– Да, спасибо, доктор, – улыбнулся он.
– Пока еще не за что, – ответил голос.
– Скажите, а вы ко всем так приходите?
– Ну а как же? Без меня вы бы уже давно все обездушились.
– А почему ночью?
– А когда еще? Самое лучшее время. Вы спите, никто мне не мешает. Где мне вас днем ловить?
– Это да, – протянул Михаил, – а что? Очень удобно, спишь, смотришь себе сны, а тебя лечат.
– Ой, вы знаете, ваши сны – это отдельная история. Иногда так скучно одному, приходится сочинять всякие сказки, песни петь, разговаривать с самим собой. Я недавно только понял, что все, что я говорю, люди видят во снах. Теперь стараюсь себя сдерживать, а то потом, как послушаешь, что людям снится, аж самому страшно становится – неужели это я такое рассказывал, – было слышно, как доктор засмеялся. – А вообще, вы ж как дети малые. Всю ночь над вами пыхтишь, шьешь, обезболиваешь, реанимируешь, а потом вы просыпаетесь – и у вас прям руки чешутся поковыряться в своей ране, отодрать болячку, посмотреть – что там, под ней. Хоть по рукам вас бей. Поэтому у некоторых так долго все и заживает. Вы, я надеюсь, не из таких?
– Хотелось бы не быть таким, но точно вам ответить не могу.
– Так, сейчас будет немножко больно. Я еще один шов наложу. У вас, оказывается, разрыв раздвоился. Я сразу и не заметил.
Михаил вдруг отчетливо вспомнил, как он со своим другом Сашкой отбивались от нескольких гопников в одном из темных переулков своего района. Как потом сидели на скамейке и, вытирая кровь со своих лиц и кулаков, пообещали, что всегда, до самого конца жизни, будут вместе и никогда не оставят друг друга в беде. В груди снова закололо острой и тягучей болью.
– Вот, так лучше, – снова послышался голос, – я тут все продезинфицировал, надеюсь, что не будет заражения души.
– А это что?
– Вы знаете, это очень неприятное заболевание. Даже и не знаю, что хуже – некроз или заражение. Дело в том, что иногда в таких случаях в душу попадает… Как бы так объяснить… Инфекция. Это происходит, если вовремя не обработать рану. Она потом затягивается, и, на первый взгляд, все с ней хорошо, но внутри уже идет процесс заражения. Она убивает все положительные эмоции и оставляет лишь негатив. Человек живет в постоянных тревогах. Злость, обида, зависть – все это жрет его изнутри. Разрывает душу на части, заставляет вскрываться старые раны… В общем, неприятное зрелище. Но у вас вроде бы все хорошо. Я очень на это надеюсь.
– Доктор, а как долго будет проходить лечение?
– Ну это зависит от вашего иммунитета, в первую очередь. А во вторую – я вас очень прошу, не ковыряйтесь в ране. Не надо дергать за нитки, не надо смотреть, что там. Там ничего интересного. Нити сами рассосутся, все затянется, и, может быть, только маленький шрамик останется.
Глаза Михаила начали тяжелеть, а сознание туманиться.
– Спасибо вам, доктор. Мне, кажется, стало гораздо легче. А как вас зовут? – сквозь надвигающуюся пелену выговорил молодой человек.
– Да на здоровье, Миша, – улыбнулся врач, – все будет хорошо, ты не переживай. А зовут меня… Зовут меня – Время. Но теперь я буду представляться по-другому. Теперь я – Доктор Время. А что, неплохо звучит, по-моему.
Михаил уже не слышал, что говорит врач. Он спал и видел сказочно красивые сны, а Доктор Время сидел рядом и рассказывал ему интересные истории о людях и об их судьбах, о любви и ненависти, о жизни и смерти. Он делал то, что умел делать лучше всех, – лечить рваные раны на еще живых душах людей.
Автор: Евгений Чеширко
Малиновка