В одном городке, затерявшемся где-то на необъятных просторах бывшего СССР, жил да был умный, очень вежливый и абсолютно невозмутимый мальчик, Антон Евстигнеевич. Именно так он всегда представлялся незнакомым людям, вызывая неизменную улыбку не по-детски серьёзным выражением лица.
По утрам, когда наш герой уходил в школу, для соседей по дому было настоящим праздником, спеша на работу, услышать:
- Вы сегодня выглядите просто ослепительно, Валентина Сергеевна.
- Доброе утро, Константин Павлович, желаю вам хорошего дня.
- Елена Петровна, поздравляю с покупкой, кулон невероятно красивый.
Все мамы во дворе ставили его в пример своим чадам:
- Ты посмотри, какой Антошка умный, вежливый, культурный, по лужам не прыгает, девчонок за косы не дергает, родителям помогает, уборку делает в квартире, не то, что….
Естественно, в отместку дети дразнили нашего героя заучкой.
Иногда, собравшись вместе, громко кричали:
- Антошка – картошка, соломенная ножка, сам с ноготок, голова с локоток.
Но Евстигнеевич, снисходительно улыбаясь, спокойным голосом объяснял дразнилам «всю несостоятельность озвученных фактов как в части очевидной бессмыслицы и алогичности, так и в части убогости самой формы псевдопоэтического творения».
В один прекрасный день родители собрались отвезти Антошку на лето в деревню, к бабушке, тем более что ребенок в последнее время не на шутку увлекся зоологией и подолгу листал каталоги с описаниями различных насекомых.
- У тебя там будет огромное поле для проведения исследований, - улыбался отец.
- Несомненно, пап, - сосредоточенно пакуя справочники, отозвался сын.
- Ты готов?
- Разумеется, - и, подхватив сумку, Антон вышел во двор.
Машенька из соседнего подъезда грустила на качелях. Как скучно, подружки ещё не вышли, заняться абсолютно нечем, и заучки не видно. Эх, даже подразнить некого.
И тут, о чем-то задумавшись, вышел наш герой.
Радостный визг мгновенно заполнил двор:
- Очкарик, очкарик, проглотил фонарик.
- Мадемуазель, - остановившись, невозмутимо ответил мальчик, - ваше умозаключение является антинаучной бессмыслицей, лишенной всякого здравого смысла. Да будет вам известно, человеческий организм устроен так, что попадание фонарика внутрь возможно исключительно посредством внешнего хирургического вмешательства. Кстати, на вашем месте я бы показался отоларингологу, меня смущает легкая хрипотца, которая сопровождает эти выкрики. Засим позвольте откланяться, у меня дела.
И, поправив очки, Антон Евстигнеевич с достоинством удалился к автомобилю, где его уже поджидали родители.
***
Спустя два дня, несколько раз пообещав бабушке, что не заблудится, и, заверив, что «ориентирование на местности, тем более при наличии компаса, не представляет абсолютно никакой проблемы, а для усвоения материала необходимо закрепить полученные знания путем изучения насекомых в их непосредственной среде обитания», мальчик отправился в близлежащий лес.
Который встретил его шелестом листвы, пением птиц, а еще жужжанием, стрекотанием, тонким комариным писком и сотнями других громких и еле слышных звуков.
- Это же нимфалис антиопа, - Антон замер, наблюдая как бабочка - траурница, словно красуясь перед юным исследователем, величаво взмахнула крыльями и исчезла среди деревьев.
- А вот и палочник, невероятно, - в следующую минуту, присев перед кустом, он увлеченно рассматривал насекомое, больше похожее на короткий сучок с четырьмя длинными ножками, затаившееся на ветке.
Лес с улыбкой наблюдал, как мальчик остановился у кочки, по которой шныряли лесные муравьи, затем перед листом с присевшей отдохнуть златоглазкой, потом…
- Ой.
Антон Евстигнеевич и не заметил, как вышел на небольшую полянку, окруженную с трех сторон огромными старыми елями, склонившими свои верхушки так, что солнце с трудом пробивалось сквозь их густую хвою. Позади тускло отсвечивало болото.
- Хм, - поправив очки, присмотрелся наш невозмутимый герой, - полумрак, прохлада, а домик, как я понимаю, является вполне закономерным продолжением общего антуража. Итак, будем мыслить трезво – это мираж. Было бы неплохо заранее сориентироваться на местности.
Однако стрелка компаса, словно сойдя с ума, бешено крутилась в разные стороны.
- Вероятно, я попал в зону ярко выраженной магнитной аномалии.
Дверь избушки со скрипом отворилась.
- Не будем впадать в панику, север там, где ствол дерева покрыт мхом.
- Живу на опушке, где квакают лягушки, где старый пень сказки сказывает весь день. А вот и обед пришел, давненько я не едала мясца свеженького…
- Так, так, так, кажется, в этой зоне возникают множественные галлюцинации. Дом, дверь. Все же странно, почему стрелка… – убрав ненужный компас, Антон стал лихорадочно перелистывать случайно взятый справочник по физике.
- Где пройду, там беду наведу! Натоплю печь дровами березовыми…
- Это же очевидно, залежи руды, скорее всего, железной!
- Кикимора, пень, да я - закадычные друзья! Наточу ножи острые…
- Или, если предположить… - мальчик задумался.
- Кто придёт, назад не воротится. Поставлю на огонь котел с водою студеною…
- Место крушения НЛО?
- Погибель здеся ждет любого: и старого, и молодого. Для вкуса нежности добавлю мухоморов сушеных да лапки богомола…
- Тогда все становится на свои места, это же сенсация, - Антон вскочил и рассмеялся.
- Слышишь ты меня, али нет!
Мальчик вышел из задумчивости и с удивлением посмотрел на стоящую перед ним скрюченную худую старуху в длинном рваном платье грязно - болотного цвета. От одного её вида тысячи мурашек с холодными лапками уже приготовились бежать по спине до затылка, не останавливаясь.
Длинные, нечесаные волосы, острый и тонкий нос, а единственный глаз по центру лба злобно пульсировал красным. Глядя на Евстигнеевича, бабка плотоядно облизнулась.
«Спокойно, только, спокойно».
Утихомирив мурашек, Антон поклонился:
- Приветствую вас, представитель высшего разума, я неизмеримо счастлив, что первым из людей встретил посланника величайшей цивилизации, способной пересечь огромные галактические пространства и достичь нашей скромной планеты.
- Чегой - то? – вздрогнула от неожиданности старуха.
- Кстати, не могу не отметить оригинальный фасон вашего платья, особого внимания заслуживает этот тончайший узор, над которым, уверен, трудились не один год лучшие мастера вселенной, - мальчик легонько дотронулся до грязного рукава, щедро облепленного старой паутиной.
- Дак ить…
- Простите, пожалуйста, совсем забыл представиться, Антон Евстигнеевич, а вас как величать, многоуважаемая? И, если не секрет, – вы из какой галактики?
Последовавший затем полный достоинства еще один поклон ввел бабку в состояние, близкое к кататоническому ступору:
- Лихо, - смущенно прокашлявшись, ответила она, и уточнила, - Одноглазое, местная я.
- Значит, ошибся, прошу списать это досадное недоразумение на неопытность, – вздохнул мальчик, - хотя с моей стороны непростительно допускать подобные ляпы. Думаю, пробел в части сказок мне удастся восполнить в ближайшее время.
- Чудно ты говоришь, малец, - осклабилось Лихо, - но ушам приятственно, прошу в дом, гость дорогой.
Дверь со скрипом распахнулась, и костлявая рука приглашающе махнула.
- Только после вас, бабушка.
- Заходи, заходи.
- Нет, по правилам этикета мужчина обязан пропустить женщину вперед, это знак уважения.
– Ишь, какой уважительный, - хмыкнуло Лихо, - ну, да будь пока по-твоему.
Осторожно вслед за бабкой переступив порог, Антон огляделся и вздрогнул в душе: убранство избушки поражало невероятным сочетанием пыли, грязи, паутины и запустения. Окна, вероятно, последний раз были чистыми в момент окончания строительства, а почерневшая от копоти печь даже и не пыталась вспоминать о том, что когда-то она сияла ослепительной белизной. Пол, покрытый слоем нанесенной не за одно столетие грязи, представлял собой смесь из засохшей травы, земли, веток, каких-то костей и прочего хлама. По углам и просто с потолка свисали огромные клочья паутины, а два особо наглых паука неторопливо перебирались на неё со стола.
- Присаживайся, гость дорогой, а я покамест печь затоплю да водицу вскипячу, - голодно щелкнуло зубами Лихо.
Мальчик посмотрел на лавку, покрытую толстым слоем грязи, и вздохнул:
- Если можно, я постою.
- Что? – глаз опять засветился красным.
- Брезгуешь гостеприимством? Дескать, не по чину присесть, трон царский из кости слоновьей подавай! Али домик тебе тож не по душе, в хоромах обитать привыкший? Ох и оскорбил ты меня, малец, сейчас как возьму тебя за ухи оттопыренные, да в котел кину, а потом…
- Бабушка Лихо!
- Ась, – осеклась на полуслове старуха, - как ты меня назвал?
- Бабушка Лихо, - тихо повторил мальчик, - вы меня неправильно поняли, это избушка просто невероятная. Возможно, это единственный сохранившийся ярчайший пример забытых традиций деревянного зодчества, ей цены нет, как памятник архитектуры она имеет огромнейшее историческое значение. Но вынужден констатировать, что без реставрации здесь все обречено на разрушение. Кроме того, я уверен, в наносном слое содержатся миллионы аэроаллергенов, которые самым отрицательным образом могут сказаться на вашем самочувствии. Вы рискуете заболеть респираторной аллергией, дерматозом, а если, не дай Бог, еще и аллергическим конъюктивитом…
- А по-русски, - раздался тихий всхлип.
- Будете чихать, плакать и чесаться.
Лихо, покосившись на котел, от которого уже стал подниматься пар, вздохнуло:
- А ты можешь сделать енту, как назвал?
- Реставрацию.
- Её самую.
- Без проблем, бабушка, только мне нужна тряпка, метла, совок и теплая вода.
Кряхтя, Лихо достало из печи котел, выудило из-под лавки замызганный кусок полотна и метлу, вероятно, заставшую ещё уход мамонтов.
- И можно вас попросить… - Антон замялся.
- Что надоть, ведро какое, али еще что, - с готовностью повернулась бабка.
- Не сочтите за наглость, вы не могли бы на улице посидеть, я вам книжку дам с картинками красивыми, - мальчик протянул атлас насекомых, - просто не люблю, когда кто-то под руками во время реставрации.
- В другой раз съела бы за такое, это ж надо, хозяйку из дома выпроваживает, - неожиданно улыбнулось Лихо, - но уж больно ты, Антон Евстигнеевич, уважительно беседу ведешь. Давай свою книжку.
***
В течение следующего часа удивленный лес внимательно слушал голоса, доносившиеся с опушки:
- Как павлиний глаз – то нарисован, чисто живая…
- Очень красивая бабочка, согласен, она относится к нимфалидам. А где у вас мел?..
- Под печью глянь, а тля-то улыбается, фу ты, пакость мелкая…
- Это равнокрылые хоботные насекомые. А как вы тут одна живете, поговорить не с кем, не скучно?
- Да отчего ж не с кем поговорить, пень старый за домом, с ним по вечерам беседы умные ведем. Кикимора болотная тож в гости когда – никогда забегает…
- Пауков куда девать?..
- Выпусти за двери, пусть вокруг паутины плетут. А вот скажи мне, малец, я ить одноглазая да страшная, а ты не испужалси?
- Кто страшная? Да наши силиконово – ботоксные куклы по сравнению с вашей природной, не испорченной косметикой внешностью, - просто привидения на выпускном балу.
Поборов смущенное хихиканье, Лихо уточнило:
- А глаз один, нешто это красотою зовется?
- Бабушка, это просто добавляет вам настоящего, ненапускного, шарма и оригинальности, куда воду вылить?
- Да к болотцу отнеси. А богомол-то какой красавец на рисунке…
- Готово, принимайте работу.
С сожалением отложив атлас, Лихо обернулось и замерло.
Дом не просто сиял, он светился. Печь самодовольно красовалась ярко белыми боками, сквозь отмытое стекло радостно струились лучи солнца, а начищенный до зеркального блеска котел с удовольствием отразил ошарашенный глаз хозяйки.
- Батюшки – светы, – всплеснуло руками Лихо, - ну спасибо тебе, Антон Евстигнеевич, уважил ты меня, ой уважил.
- Я очень рад, что вам понравилось, - покраснел от смущения мальчик.
- За то отпущу я тебя, расколдую дорогу, а там уж сам добежишь до дома родного. Пойдем, гость дорогой, провожу я тебя, - Лихо взяло ребенка за руку и, не торопясь, повело через опушку. По мановению руки между елей образовалась крохотная тропинка.
- По ней иди прямо, не сворачивая, аккурат и дойдешь.
- Спасибо вам, бабушка Лихо, я искренне рад знакомству с такой замечательной, доброй, отзывчивой женщиной.
- Иди уж, а то я за себя не ручаюсь. Книжку забери, - костлявая рука с сожалением протянула атлас.
- А знаете, - улыбнулся мальчик, - это вам подарок от меня, на память…
***
- Нет, так опозориться, это просто возмутительно, решено, серьёзно займусь изучением народного фольклора, - под восхищенное пение птиц Антон Евстигнеевич задумчиво шагал по тропинке.
***
А на небольшой полянке, окруженной с трех сторон огромными старыми елями, сидя на старом пне и листая атлас, вздыхало Одноглазое Лихо.
- Что не так-то, - проскрипел пень.
- Да вот думу думаю, - из глаза выбежала крохотная слезинка, - малец-то больно уважительный, помог, беседу поддержал, подарок оставил, а я ить должна прилипнуть к нему и бедами да неудачами засыпать, несправедливо как-то. Понимаю, что судьба моя такая, но жалко, ему бы помочь, а не пакости строить да невезением одаривать..
- Ну так чего стонешь, помоги, - удивленно дернулся сучок, - и традиции не нарушишь.
- Это как?
Заходящее солнце осветило Лихо, внимательно слушавшее скрип старого, древнего как оно само, пня. На секунду светило задержалось на небосводе, словно не поверив увиденному: старуха улыбнулась и поцеловала собеседника в сучок, который тут же смущенно зарделся.
***
Прошло время, мальчик превратился в мужчину и стал успешным, очень уважаемым Антоном Евстигнеевичем. В свободное время он часто приезжал в деревню и часами гулял по лесу, надеясь найти ту полянку, но … Местные уверяли, что никогда здесь и не было ни опушки, ни болота..
Кстати, и коллеги по работе, и друзья, и просто знакомые поражались тому, как неурядицы обходили стороной их босса, друга и соседа. Ну как обходили, скорее, находили того, кто хотел их создать: конкурента, завистника или нечистого на руку чиновника, превращаясь в череду мелких и очень неприятных невезений.
Про таких людишек раньше говорили «Лихо пристало».
© Copyright: Андрей Авдей, 2017
Сергиус