На Фрунзенском рынке поставили елку, там локально наступил Новый Год. Мы с Дашей шли мимо, она сказала:
— Какая высоченная, ого себе!
На самом деле, у Даши поднят капюшон, большая часть того, что она говорит, теряется где-то в меховой опушке. На улице сильный ветер и даже немножко снег, мои уши трепещут на ветру, как флаги. Чтобы ребенок не простудился в такую погоду, необходимо запечатать его с головы до ног в розовую курточку с капюшоном, а она не очень приспособлена для ведения отвлеченных бесед. Я все время переспрашивал:
— Что?.. Да, высокая елочка, как четырехэтажный дом!
— Правда, как дом! — сказала Даша. — На первом этаже живут зайки, вон там, под ветками. На втором белочки, на третьем сова в дупле.
Я спросил, кто живет на четвертом этаже, я был страшно заинтригован. Даша поразмыслила несколько секунд, потом сказала:
— Наверное, ежик.
Рядом не случилось ни Альфреда Брема, ни Джеральда Даррелла, они, несомненно, повалили бы елку, пытаясь добраться до верхних веток и тщательно изучить обитающего там ежика. Ежики даже в Сибири очень редко живут на верхушках елей, на Фрунзенском рынке обитает единственный экземпляр. Я не знаю, зачем он туда забрался, а главное — как. Я спросил об этом Дашу, она сказала:
— По лесенке, конечно же. У него там домик, он залазает туда и пьет молоко с ватрушками. Дядя Леша, давай купим молока, я тоже хочу молока!
Мы купили молока, Даша выбрала такое же, какое пьют ежики. Не представляю, как ежику удается затаскивать литровый тетрапак на верхушку ели, хоть бы и по лесенке. Это нетривиальная задача, лично я, будь я ежиком, поискал бы себе другую квартиру. Когда ты ежик, самые простые вещи могут поставить тебя в тупик. Впрочем, в Томске нелегко с жильем, возможно, у ежика просто нет другого выбора.
— А зато оттуда знаешь, какой вид! — говорит Даша. — Сверху все-все видно, на сто километров!
Мы сами живем на седьмом этаже, у нас роскошный вид на соседний дом, не меньше сотни окон. Я считаю, ежику здорово повезло, хороший вид в центре города — это большая редкость. Если бы у елочки был еще и лифт, это был бы элитный кондоминиум.
— А мы в садике слушали песню, — говорит Даша. — Хочешь послушать?
И не дожидаясь ответа, начинает петь прямо в меховую оторочку:
— Бубу-бубу, бубу-бубу! Бу-буууу! Бу-бу, бу-бу, бу!
Потом поправляет капюшон и говорит:
— Здорово?
Я признался, что не расслышал слов, кроме «бу-бу», тогда Даша спела еще раз, придерживая варежкой капюшон. В детском саду работает кто-то из старой гвардии, репертуар у Даши на сегодня такой:
— Наш паровоз вперед летит, кому не остановка!
Потом Даша опять прячется в капюшон и бубнит оттуда:
— Холодно! У меня нос мерзнет! Совсем смерзся!
Мы торопимся домой, отогревать смерзшиеся носы и растрепанные уши. На пороге нас встречает улыбающаяся Катя, Даша кричит:
— Мама, мама, мы купили молока и видели ежика, я тебе сейчас песню спою!
Пока Катя согревает в ладошках ее раскрасневшиеся щеки и нос, Даша пытается петь про паровоз, потом добавляет:
— Странная песня, ничего не понятно.
После ужина Даша стоит у окна, смотрит на метель.
— Дядя Леша, — говорит она негромко. — А ежику там не холодно, в домике?
Я считаю, ежик, который умудрился поселиться на вершине елки, нигде не пропадет, что-нибудь придумает. Я говорю:
— У него камин дома, он разведет огонь, согреет молока, поставит ноги в тазик с теплой водой, не простынет.
— На улице холодно, — переживает Даша. — Вон, сколько снега!.. Вот у нас дома мама, ты, и я еще, у нас есть куклы, мы не скучаем. А ежику не скучно одному?
Я говорю, что к ежику в гости придут все обитатели елки, и сова, и белки, даже зайцы заберутся по лесенке, принесут с собой морковку.
Тогда Даша успокаивается и ложится спать.
Утром мы собираемся в сад, Катя дает нам в дорогу по шоколадной конфете.
— Ведите себя хорошо, особенно ты, Леша, — напутствует она нас. Даша смеется.
Когда мы проходим мимо Фрунзенского рынка, Даша говорит в капюшон:
— Бу-бу-бу!
— Что? — переспрашиваю я.
Даша убирает капюшон от лица:
— Подожди тут! — и бегом бежит к елке.
Через минуту она возвращается:
— Я оставила конфету для ежика, — объявляет она. — Он спустится за молоком, увидит конфету и съест.
Я не знаю, живут ли на елке и в самом деле сова и белки, я не видел. Даша утверждает, что видела ежика там, на самом верху, у меня нет причин ей не доверять, в нашей семье очки ношу именно я. Было бы обидно, если бы она приняла за ежика какую-то обычную колючую ветку.
Но если ежик есть, надеюсь, соседи и в самом деле приходят, чтобы попить с ним молока холодными снежными вечерами. Мне слишком хорошо известно, что значит — чувствовать себя грустным ежиком, сидящим высоко на елке.
Зато в чем я уверен, так это в том, что конфета, отданная одинокому ежику, никогда не бывает потрачена зря.
Даже если ежик — воображаемый.
© Алексей Березин
Вай