— Ладно, хватит. Пора с этим кончать.
Под конец фразы Ванин голос сорвался и утонул в шуме ветра, порыв которого обдал нас соленой моросью. Мне пришлось кричать в ответ
— В смысле? Ты о чём? Только сели же. И ты мне так и не сказал, откуда все эти бабки в рюкзаке.
Мой друг детства в подавленном настроении с самой посадки. На море прилетели, отдых... Я только вчера свою матрону в Турцию отправил, чтобы от сверла в башке передохнуть и собрался на две недели залипнуть в телек, как раздалось три нервных звонка. За дверью меня встретил остекленелый взгляд Ванька.
— Поехали на море. — ни привет, ни здрасьте...
— Привет. Ты вообще какими судьбами-то?
— Билеты я уже взял, сегодня в пять. К вечеру будем там. Ты едешь?
— Да куда хоть…
— В Сочи, — я проглотил свои отговорки. Сочи — это старая история.
— Хорошо. Только вещи соберу.
Так или иначе, теперь мы сидим в этой кафешке на пирсе. Море разбушевалось к нашему приезду: на пляже орёт от боли какой-то альтернативно-одарённый молодой человек. Прыжок с пирса обернулся для него сломанной ногой. Спасатели ищут неудачнику носилки, а я жду от Ванька ответа на свой вопрос.
— Деньги… Да просто захотелось.
— Захотелось денег? И? Ты банк пошёл грабанул?
— Неа. Долгая история.
— И что? Мы торопимся куда-то? Рассказывай давай, или для чего ты меня вытащил?
Я поразился взгляду моего друга: это был взгляд смертельно уставшего, загнанного зверя.
— Чтобы проверить кое-что. Помнишь, как мы в Сочи первый раз побывали?
— Как не помнить. Ты же тогда в Бога уверовал.
* * *
Маргарита Сергеевна, Ванина мама, работала учителем. Женщина энергичная и волевая, она выбила в управлении образования три путевки на юг и, кроме сына, прихватила и меня, его лучшего друга. С самолета мы отправились в номер, из номера на море, с моря в номер. Маргарита Сергеевна почувствовала себя неважно и отправила нас на разведку. А я тогда часто выслушивал от него нотации о вере: на выходе из отеля, не подумав, обронил: «Спаси и сохрани»...
— ...да ты понимаешь, что в этом нет никакого смысла? Ну хорошо, допустим, существует высшая сущность, Создатель. Я вот не замечал, чтобы на мою жизнь действовала какая-то, — Ванёк вслед за матерью рос матёрым, воинствующим атеистом. А моя семья была не то чтобы особо религиозной, но все носили крестики и иногда заходили в церковь, — высшая сила. Всё, что происходит, так или иначе подчиняется законам причинно-следственных связей, без участия какого-то «Бога». Нет смысла просить защиты у чего-то несуществующего!
— Вань, да это же просто фраза такая… успокойся, успокойся, ты прав. Я больше не буду так говорить.
— Отлично, потому что это совершенно иррациона… — он не смог договорить: будто в замедленной съёмке я наблюдал, как моего друга снёс въехавший прямо в него велосипед. Вопль боли, удивлённый вскрик, и вот я уже пытаюсь разобраться, где чьи ноги и колёса в стонущей передо мной куче.
За следующие десять минут мы с Ваней услышали «Простите!» раз двадцать. Преступником оказалась девчонка примерно нашего возраста и очень миленькая. Между извинениями нам удалось узнать, что зовут её Даша, она на отдыхе с семьей, сегодня первый раз за пять лет села на велосипед, остановилась в отеле «Волна» (том же, что и мы) и ей очень-очень-очень стыдно. Когда поток ослабел, мне удалось попросить её помочь довести стонущего Ваню до медпункта. Оказалось, что он отделался синяком на полпуза и жить будет.
На завтра мы уже ходили на разведку по набережной втроём и на великах (правда, сначала пришлось научить Дашу пользоваться тормозами). Через пару дней стало ясно, что Ванёк совершенно ей очарован, а она нисколько не против выслушивать его бесконечные рассуждения. Так что я старался почаще под разными предлогами оставлять их вдвоём, а сам прицепился к Маргарите Сергеевне. Она задалась целью продегустировать все вина черноморского побережья, и ей была нужна помощь в этом нелёгком деле.
Две недели пролетели как один миг.
— Ты будешь мне звонить?
— Каждый день.
— Обещаешь? — вместо ответа Ваня поцеловал её. Даша улетала раньше нас. Её родители пошли сдавать багаж, подарив Ване возможность попрощаться по-настоящему.
— Но я теперь… Без тебя.
— Да будет тебе. Я всё сделаю, чтобы мы свиделись как можно скорее.
— Да! Мама с папой идут…
— Ага, иди.
Проход на досмотр, взмах рукой на прощанье… И Ваня так и застыл с натянутой улыбкой на лице, как только Даша скрылась из виду.
— Ну, что, пошли? Посмотрим, как их самолет полетит.
— Как? Там штук десять стоит.
— Да ладно, время вылета знаем. Вон, пошли на тот пандус. Оттуда и посмотрим.
Новая цель вывела Ваню из ступора и через полчаса мы устроились на пандусе с отличным видом на взлётно-посадочное поле. Я решил, что друг не в настроении болтать и немного удивился, когда услышал его неуверенный голос.
— Знаешь, ну… это уже не кажется таким уж бредом. Про Бога и прочее.
— И почему?
— Да вот… игра случая же. Что она уселась на этот велосипед, что въехала в меня. Цепь чудесных совпадений. Чудо. У меня будто весь мир перевернулся с ног на голову, всё наполнилось цветами, жизнью. Я теперь прям чувствую, что всё не просто так, не напрасно, есть какая-то высшая цель. Главное — верить.
— Ну… Что скажу. Тебя, похоже, тогда не только по животу, а ещё и по башке приложило.
Дашин самолёт, ускоряясь, понёсся по полю под наш смех, оторвался от земли и, набрав высоту, скрылся в облаках над морем.
— Спаси и сохрани… — прошептал мой друг, завороженно глядя ему вслед. Я встряхнул его и повёл к остановке.
— Стой! Смотри, смотри!
Самолёт возвращался в аэропорт; один из его двигателей оставлял за собой шлейф густого дыма. Все остальное я помню отрывочно. Бегущий к аэропорту Ваня. Его крики «Лети! Лети! Ты должен лететь! Работай!». Самолёт, уже задевающий верхушки деревьев, а потом каким-то чудом немного набравший высоту. И остановка, неверие в то, что всё обошлось…
— Я же говорил тебе! Говорил! Главное — верить! Я верил, что он сядет, и он сел.
— Да... Подожди, пойдём...
Пилоту удалось дотянуть до посадочной полосы, подключив горящий двигатель. В тот день Даша приземлилась благополучно.
Но раздавшийся после посадки взрыв навсегда унес её жизнь и вместе с ней — улыбку моего друга.
* * *
— Да уж. Уверовал, — Ваня мрачно уставился на бьющиеся о берег волны. Солнце, погружаясь в морскую гладь, окрасило всё вокруг оттенками красного.
— Слушай, ты мне расскажи, как у Маргариты Сергеевны дела? И куда ты после школы пропал? — учился Ваня неровно, иногда хватал одни пятерки, иногда собирал двойки; мне всегда казалось, что в школе ему скучно.
— Мама умерла, почти сразу, как школу кончил. Не слышал что ли?
— ...прости. Я же в другом городе учился.
— Ага. Она в сентябре. А со школы… Я как ЕГЭ сдал, со мной из академии ФСБ связались, батя же служивый был, помер на задании, как я понял. Да не важно. В общем, попал в учебку. Там исследовали нас, изучали. Что-то у меня нашли, отправили в другую учебку. Никаких ужасов, просто куча странных тестов. А у меня все билось в голове это, помнишь? «Главное — верить! Главное — верить...». И Дашино лицо перед глазами. Потом начали нас тренировать, обьяснили что у нас обнаружены всякие «особенности» вроде возможности останавливать пули силой мысли… Что, не веришь? — Ванёк заметил мой недоверчивый взгляд.
— Ну… Если скажу, что поверил, совру. Похоже, ты братан укурился в край там в столице.
— Пойдём.
— Куда? Дождь же.
— Пойдём.
Он поднял меня из-за столика и потащил по пляжу, прямо к сломавшему ногу мужику. Того наконец положили на носилки и понесли к скорой.
— Стойте. Положите его на землю. Не двигайтесь, — в его голосе не было ничего особенного, но санитары мгновенно исполнили сказанное. Мой друг уверенным шагом направился к носилкам, встал на колени и положил руки на сломанную ногу.
— Смотри, — под его пальцами посиневшая кожа приобрела здоровый цвет и кость встала на место. — Прям второе пришествие, правда? А теперь Встань, Иди и попей кофе вон в той кафешке. И вы все тоже с ним идите, и забудьте, что тут случилось, — ну что, веруешь в меня теперь?
Проводив взглядом цепочку людей во главе с только что исцелённым, я кивнул.
— Вот и отлично. Как учебку закончил, нас на восток отправили. Я к тому моменту умел пули останавливать через раз и что-то вроде предсказаний делать, которые тоже через раз сбывались. В отряде меня звали «шаман» и уважали. Ну а потом на одном задании всё пошло не по плану, большая часть ребят легла. Меньшую, и меня среди них, взяли в плен. Пару месяцев назад по всем каналам орали про ликвидацию крупного отряда боевиков, слышал?
— Да.
— Это я постарался. Они моих ребят пытать и казнить начали. А я всё твердил себе это, про веру… Ну и поверил, что это не я скован, а бандюк рядом. Потом поверил, что их пули им обратно от меня отлетают. Потом что весь отряд жив. И в эвако группу поверил. Командование нихрена не понимало поначалу: отряд-то уже лег, похоронили ребят. А тут нате, все живы, а люди выполняют приказы звучащих в голове голосов. Когда рапорт сделал, они поняли, что я такое, поняли, что я могу сделать что угодно — и испугались меня. Убить пытались. Не бывало у них такого, никто дальше отвода пуль не продвигался. Ну тогда и свалил. Прямо у дверей твоей хаты оказался, а деньги… Просто захотел рюкзак с деньгами. Как и сказал.
— Но… Вань. Я-то тебе зачем понадобился?
— Да просто вспомнить, — он на пару секунд закрыл глаза и продолжил. — Слушай, они знают, где я. Собираются всё здесь разбомбить и не успокоятся, пока я не исчезну. Давай сделаем так: вот тебе камера и телефон. Сейчас ты снимешь, как я пойду к морю, а потом позвонишь, в телефоне один контакт, он тебе и нужен. Все расскажешь, что видел. Скажешь, что у тебя есть плёнка с посланием. Чтоб они Сочи не взорвали. Там человек неплохой на проводе будет, должно помочь. Давай, врубай камеру и спроси меня: «Что тебе понадобилось в Сочи?»
— Хорошо… Что тебе понадобилось в Сочи? — Ванёк, не оглядываясь на камеру, побрел к морю. Его, казалось бы, тихий голос эхом разносился по пляжу.
— Я когда понял, что могу людей воскрешать, первым делом о маме и Даше подумал... Представлял их, думал, вспоминал. Не получилось. Я мог поверить во что угодно. Кроме того, что моя мать и Даша живы. Единственная вещь, в которую мне по настоящему хотелось поверить. Вот и решил тебя взять и ломануться на юга. Думал, а вдруг поможет. Самолёт, старый друг, ностальгия. Не вышло. Ладно, вот теперь точно пора. Спасибо, что послушал.
— Вань, ты что делать-то собрался?
Через объектив камеры я наблюдаю, как мой друг идёт к воде.
— Они не успокоятся, пока не уничтожат меня. И из-за этого могут пострадать невинные люди. Я должен умереть или безвозвратно исчезнуть. Помнишь, мои качели с верой в детстве?
— Да.
— Я готов дать свой окончательный ответ!
Шторм натравливает волны на берег, но даже самых упорных ждет общая судьба: разбиться.
— Я не верю в Бога, — Заявил Иван, широко улыбнулся и исчез.
Невезучая волна в порыве ярости захлестнула место, где он только что стоял. На глазах выступили непрошеные слёзы, но я отбросил их, взял телефон и набрал номер.
Пусть Бог умер; но у людей ещё остались дела здесь.
Автор: сообщество большой проигрыватель