- Стол накрыт, дорогая!
Шаркающей походкой старик подошел к сидевшей у печи жене. Нежно обняв её за плечи, он повторил:
- Стол накрыт, дорогая! Пойдём, отметим юбилей.
- Сегодня почти пятьдесят лет, как мы с тобой вместе, - она с любовью посмотрела на мужа. А он практически не изменился. Да, осунулся, да постарел, немного сутулится, припадает на правую ногу – память о войне с Японией, с которой вернулся в 1906, - но взгляд остался тот же: твердый, горящий с мальчишескими искринками.
- Пятьдесят лет без одного дня, но мы не будем обращать внимания на мелочи, ведь так, любимая? – старик усмехнулся, и ей показалось, что на неё смотрит не семидесятилетний дед, а двадцатилетний юноша, покоривший её сердце свои задором.
«Нет, он совсем не изменился», - улыбнулась она, - «каким был неугомонным, таким и остался».
- Прошу садиться, - старик галантно отодвинул стул, - меню, к сожалению, скромное, но у меня для тебя есть сюрприз. Интригующе подмигнув, он похромал в угол хаты.
Через несколько минут, что-то пряча за спиной, старик, улыбнувшись, спросил:
- Угадай, что?
- Опять, - женщина громко рассмеялась, и, казалось, сразу помолодела лет на тридцать, - ты опять решил поиграть в угадайку? Старый хрыч!
- В такой день прошу не напоминать о возрасте, - и, залихватски подкрутив усы, он продолжил, - так что у меня за спиной?
- Цветы?
- К сожалению, нет, где мне их взять зимой, да ещё и в лесу.
- Меховая душегрейка?
- А зачем она сейчас? Кстати, любимая, тебе не жарко, - неожиданно забеспокоился старый интриган.
- Нет, мой хороший, не волнуйся. А я знаю, что ты прячешь, там то, чем мы отметим наш праздник.
- Умница, ты, как всегда, сообразила. Осталось угадать название, подсказка, помнишь, что я принёс с войны?
- Ах ты ж старый… мой красавец, неужели?
- Именно, - старик торжествующе поднял руку вверх, огненные блики заиграли на квадратной пузатой бутылке, - именно, лучший немецкий ром, берлинский, настоящий.
- Ты где его раздобыл?
- Купил, у этих, - старик неопределенно мотнул головой в сторону.
Во дворе глухо раздавались гортанные команды и топот сапог.
- Вот за это я тебя всегда и любила, что никогда и нигде для тебя не было ничего невозможного, - женщина обняла мужа и вновь посмотрела в его сияющие глаза.
- Как видишь, не всегда, - старик смахнул неожиданно выступившие слёзы.
- Не будем портить наш праздник, ну что, муженек, наливай.
Темная ароматная жидкость забулькала по алюминиевым кружкам. Неожиданно раздался звон, старики обернулись: в хату ввалилось треснувшее стекло. Резко запахло бензином. В открытый проём заглянули голодные языки огня.
- Старый халтурщик, - она ласково потрепала смутившегося и, кажется, даже покрасневшего, мужа по щеке, - а говорил, на века поставил, даже камнем не выбить.
- На такое я и не рассчитывал, кто ж знал, - дед вновь подкрутил усы, - но ты посмотри вокруг, ведь поставил же на века, дом стоит крепко, не колышется.
И действительно, раздававшийся на улице гул пламени, похожий на порывы ураганного ветра, не заставил шелохнуться даже соломинку, лежащую на подоконнике.
- Мастер ты мой, ну, за что пьём?
- Прости меня, - старик вновь смахнул выступившие так некстати слезы, - это я виноват, что не завтра празднуем свадьбу, а сегодня, если бы не я…
- Помолчи, старый, - женщина прикрыла рот ладонью, - все люди живут по своему, а умирают - кто как заслужил. Что плохого в том, что мы умрём вместе и в такой день.
- Но если бы не…
- Ты всё сделал правильно, любимый, я тобой горжусь. Помнишь клятву в церкви, нашу клятву на венчании?
- И пока смерть не разлучит нас, - срывающимся голосом прошептал старик.
- А нас даже смерть не смогла разлучить, - женщина улыбнулась своему верному спутнику, - мы своё прожили, уходить не стыдно, я горжусь тобой и тем, что ты сделал. Разве жизни двух стариков стоят дороже жизней двух десятков молодых парней, которым ты помогал?
- Молодых бандитов, - усмехнулся старик.
- Для них они – бандиты, для нас – партизаны, герои, а ты – мой герой. Ну, за что пьём.
- За них, давай за них, за победу, мы её не увидим, но пусть они до неё доживут.
Тихо звякнули кружки, старик вытер губы и, покосившись на окно, крепко прижал жену и прошептал:
- Горько?
Она последний раз посмотрела в его глаза:
- Горько.
Как пятьдесят лет назад они обнялись и поцеловали друг друга, им слышались крики гостей, звон чарок и задорные вопли неугомонных детишек, мельтешивших между столами. Крыша рухнула, и взметнувшееся пламя поглотило то, что мгновение назад было домом, счастливой парой, отмечавшей юбилей и лежавшей на подоконнике соломинкой.
На следующий день, день золотой свадьбы, сельчане их похоронили. Похоронили скромно, в одном гробу, в одной могиле, под одним крестом.
«А нас даже смерть не смогла разлучить».
Эпилог.
В 1943 году старики Савичи, жители деревни Тешевле Барановичского района Брестской области (по современному административному делению)за связь с партизанами были заживо сожжены в своём доме. Светлая им память.
Автор: Андрей Авдей
Крёстный Отец