Метаморфозы.

- Вот так и случается, - вздохнув, констатировала старуха,- совсем молодая померла. Хорошая Верка баба была, добрая. Помогала всем, никому плохого слова не сказала. Вот за что? А про Матрёну с первого смертушка позабыла совсем, а ведь она ещё та змея, сама путём не живёт и другим не даёт.

- Так смерть чаще хороших забирает, такие там нужнее, чем мы с тобой, дуры старые, - изрекла в ответ своей соседке другая старуха, указав глазами ввысь, куда-то в район проплывающего небольшого кучерявого облака.

Хоронили женщину с четвёртого этажа. Действительно тихая, добрая была, в кои – то веки старухи у подъезда говорили правду.

- А, правда, почему так, забираем её, а не Матрёну, про которую старухи говорили? – спросила молодая смерть - стажёрка у своего опытного руководителя.

- Пожалели её там, наверху, срок жизни сократили.

Опытная смерть возвела глаза намного выше, чем смотрела до этого та бабка у подъезда, куда-то в космические дали.

- В смысле? Чем пожалели-то? Тем, что укокошили? Говорят же, хорошая была.

- Вот сразу видно, неопытная ты. Она другую жизнь получит, будет ошибки исправлять.

Хорошая эта натерпелась и дома, и на работе столько, что сердечко того, скопытилось. За себя постоять не смела, тихая, безотказная. Им там с детства твердят про добродетели: будь тише воды, ниже травы, мужу потакай, начальству не перечь, пожилым не груби, детей не обижай…

С этой точки зрения, она – ангел.

Только муж, как грушу, каждый день колотил, на работе ездили на ней все кому не лень, одна за всех пахала, те же бабки у подъезда перемывали ей кости, мужу про неё гадости говорили, а он её бил. Она им же, старухам этим, сумки помогала на пятый этаж дотащить, шоколадки на восьмое марта дарила, зато ей никто ни разу. Сына по попе не шлёпнула с рождения, зато он её в свои пятнадцать много раз поколачивал, даже ногами пинал, бранными словами постоянно называл, весь в папашу своего. У себя дома, как чужая жила. Теперь и муж, и сынок хлебнут горя без неё, им для этого жизни длинные даны. А она будет учиться защищать себя, молодой умирать будет до тех пор, пока не научится, я её уже не первый раз забираю. Как и в прошлой, мужской ипостаси, всё кувырком. Плохо у неё жить получается.

- А, вот оно что. Ясно понятно.

- Вот опять ты «яснопонятнаешь», когда отвыкнешь уже? Явно не на пользу твоя последняя жизнь тебе пошла.

- Ой, сколько высокомерия-то. Мы теперь на равных, значит всё в порядке! – хмыкнула стажёрка и продолжила, - если всё так, как ты говоришь, тогда чего мы забрали ту, вчерашнюю. Она-то за себя постоять могла, да ещё как. Мужа гоняла, едва жив остался. Если бы не споткнулась и с лестницы не свалилась по вашей милости, так не уйти бы ему живым.

Старшая смерть расхохоталась.

- Ты заметила мою подножку? Скоро сама такие подножки придумывать будешь. Та дамочка в прошлом мужчиной была, Евгением звали, засранец был редкий, вроде того мужа, который сегодняшнюю покойницу колотил. Его сделали женщиной, чтобы прочувствовал, как им живётся, но он продолжил буйствовать. В следующей жизни, наверняка, некрасивым геем будет.

Стажёрка засмеялась.

- Зря хохочешь, - недовольно фыркнула её наставница. – Это истинная правда. Промежуточное состояние иногда помогает. Потом снова женщиной вернётся, чтобы хоть что-то прочувствовал.

- Они же прошлые жизни не помнят, – парировала её собеседница.

- Помнят, на подсознании. Иногда воссоздают прошлую модель, как этот Евгений. Ничего, побудет Евгенией раз сорок, доли хорошей женщины, а не той, какую себе в этот раз напридумывал, хлебнёт, тогда и поумнеет, угомонится.

На самом деле живых душ, по вселенским масштабам, на этой планете не так уж и много. По кругу вертятся, как в водовороте, не понимая, что уже не раз сталкивались, даже любили тех незнакомцев, которые рядом ходят, были друг другу мужьями и жёнами, матерями и сыновьями, отцами и дочками, котятками и щенятками, иногда даже дождевыми червяками во дворе. Гибель совсем мелких не констатируется, там срок жизни слишком маленький, а как немного ранг повысят – отслеживается. Этому вас должны были обучать, так что ты это и так знаешь. В общем, всё от них самих зависит, поднимутся выше или окончательно скатятся до примитивных форм жизни, а потом всё по новому, круг за кругом.

- А как прожить правильно? Есть какие-то нормы? Долгая жизнь награда или наказание? Что-то я совсем ничего не понимаю.

- В каждом отдельном случае по-своему. Для кого-то смерть - спасение, для кого-то – наказание. Решают там, наверху. Мы с тобой только исполнители. Так что делай свою работу хорошо и не станешь снова одной из травинок на поле жизни.

Однажды, возможно, ты тоже будешь решать, какая судьба ждёт каждого из обитателей какой-нибудь планеты, но до этого нужно долго идти путём познания и совершенствования. Только самые мудрые имеют такие права. Пока нас допустили до этой работы, не шедевр, конечно, но мы можем видеть хоть какие-то фрагменты картины мироздания, а значит это повышение. Будешь работать весело, с огоньком, ещё повысят.

- А как же, если человек умирает при рождении?

- Любопытная ты, наверное, за это тебя сюда и назначили, - ухмыльнулась старшая. - При рождении умертвили, значит, перепутали что-то или решили, что с него предыдущего жизненного круга достаточно, амнистия, так сказать.

- Если за них всё решают, как им стать другими-то?

- Решают только, кем человек в новом жизненном круге будет, остальное в его власти. А сейчас погнали, у нас на очереди две старушки, одна о смерти просит уже не первый год, отмучилась, дали ей добро, заберём, а вторую только припугнуть велели, так что ещё поживёт.

- А как же...

- Про это по дороге расскажу!

Автор: Лана Лэнц