сохранить твоё имя, чтоб пламя бежало в ночь, угасая от звука, касания и от льда. это пламя — не друг, а убийца и слов, и нот.
я ищу себе флейту, и цель моя так тверда - точно знаю, что нужно, но только ведь всё равно не пройдёт и полгода, как флейта опять сгорит.
это дикое пламя живёт во мне так давно, что уже без него не смогу я найти свой ритм. а без ритма — что делать мне дальше, куда бежать? всё, что есть у меня — это музыка, без неё и огонь бы давно превратился в большой пожар, ну а в этом пожаре я сразу сгорю живьём. заморозить огонь не поможет мне ни река, обряжённая в лёд, ни подснежник, как зимы бел...
всё, что есть у меня — это холод в твоих руках, и поэтому я каждый раз прихожу к тебе.
после смерти останутся ветер и пустота, и поэтому ей нас давно не поймать уже. хорошо, если смерть не преследует по пятам, только это давно, ты же знаешь, не наш сюжет.
я пою для тебя, веря лишь своему чутью— это не изменить, остаётся понять, принять.
вот такой вот обмен:
ты живёшь, если я пою, я могу петь тогда лишь, когда ты ведёшь меня. этот хрупкий союз совладает с любой бедой, ведь кому, как не нам, знать, что высмотреть впереди.
я вернусь на рассвете, израненный и седой,
и тогда твои руки остудят угли в груди.
письма из пламени
Крёстный Отец