Оле пьёт дорогой коньяк. Зонт потрёпан, однако – служит
Верой-правдою. Кое-как сны ютятся на донцах кружек.
Оле прячет все сны в карман с детским трепетом. Нежно-нежно;
Сам не спит. Перед ним стакан. Оле тих и предельно вежлив.
Сны в кармане его – живут, бьются, мечутся, греют руки.
Осень яростно жжёт листву. Оле трудится третьи сутки.
Оле тычет во мрак зонтом, в шкаф обратно чудовищ гонит.
Люди видят десятый сон. Все так крепко уснули, кроме…
Кроме Оле, что рвётся в бой с каждым детским ночным кошмаром.
За сутулой его спиной – зонт цветной и безумно старый.
Оле ходит из дома в дом меньше вечности лет на сорок.
Крутит зонт, запуская сон, и уходит со скрипом створок.
И опять перед ним стакан. Оле тих и, конечно, вежлив.
Прячет новые сны в карман. Очень трепетно. Очень нежно.
Оле, честно признать, устал. Он хотел бы исчезнуть, сгинуть.
Только чьих-то кошмаров – вал. Их глаза прожигают спину.
И пока хоть один живёт, и пока хоть один на воле,
Должен быть разноцветный зонт. Должен быть неприметный Оле.
Люпин