Льдом покрываются горы и реки,
Хладом охвачена злая земля.
Свету под сталь не проникнуть вовеки -
Сталь вполовину в груди короля.
Ведьмою кликали рыжую деву,
Что так юна и невинна на вид.
Выросла чинно она в королеву,
Но не забыла детских обид.
Мать убивали в лавандовом поле,
Девочка зверем кричала у ног,
Первое и величайшее горе,
Что посетило этот порог.
Пса закололи на хуторе где-то,
Птице-соловушке вырвали клюв.
А в злополучное серое лето
Пьяный отец влез "случайно" в петлю.
Дева сама колдовством овладела,
В душу впустила морок ночной.
К людям навеки она охладела,
Хоть и осталась для вида живой.
Ахнули люди, увидев в короне
Вспышку опасную рыжих волос,
Гордо сидела ведьма на троне,
Взглядом вокруг испуская мороз.
Этой же ночью пронзенное сердце
Замерло враз в ненавистной груди.
А одичалая скрылась за дверцей,
Зная, что ждет этот край впереди.
И спустя час величайшее пламя
Небо лизало своим языком.
Алое, страшное ведьмино знамя,
Что разносилось птичьим крылом.
Город горел и горели усадьбы,
Церковь и замок - к черту, до тла.
"Кровавая свадьба! Кровавая свадьба!"
Каркает ворон. Взметается мгла.
Эта легенда, мой друг, о болезни,
О королеве и короле,
О том, как же важно держать слово чести
На этой потерянной богом земле.
О том, как беспутны бывают все люди,
О мести и ярости женской руки.
О голове, принесенной на блюде...
И о победе. Назло. Вопреки.